Между мирами - [39]

Она пожертвовала своими крыльями. Раньше, до встречи с ним, полет был ее главным удовольствием, ее единственной искренней любовью. Айна была уверена, что ни на что не обменяет то чувство абсолютной свободы, которое давали ей крылья. Но здесь, в Пустоши, она узнала, что бывает и другое счастье, более глубокое и важное, – счастье, связанное с другим сердцем.

Она осторожно приоткрыла его губы, залитые кровью и опасно прохладные, прижалась к ним своими губами, направляя энергию в его тело. Крылья исчезли, но ей было плевать, хотя она и не знала, появятся ли они вновь – в книгах об этом ничего не говорилось.

Для нее было важно лишь одно: жертва оправдала себя. Когда Айна закончила, сердце Аверилла билось громче и свободнее. Он все еще не мог исцелиться без вмешательства сильной магии, но теперь суккуб не сомневалась, что он сможет проснуться.

Вот только что будет тогда? Захочет ли он переменить свое решение? Она могла спасти его один раз – но не могла постоянно следить, чтобы он не завершил то, что начал сегодня. А значит, за те короткие часы, что оставались до его пробуждения, ей нужно было подобрать правильные слова, способные вернуть ему желание жить дальше.

* * *

Он был магом из клана Эсентия и в первые же секунды после пробуждения смог определить, какие раны получил. Дело было дрянь. Откровенно говоря, Аверилл не понимал, почему он вообще жив.

Пятьдесят три кости по всему телу сломаны, некоторые – раздроблены чуть ли не в пыль. Трещина в черепе, сильнейшее сотрясение мозга. Одно легкое порвано и заполнено кровью, второе тоже травмировано, но кое-как работает. Позвоночник сломан в двух местах. Есть проникающие раны, повредившие почки, селезенку и желудок. Потеря крови на уровне критической. Без магии он мертвец – да и магия его долго не продержит, если ничего не предпринять.

Ему нужно было понять, что случилось. Аверилл попытался открыть глаза, но это оказалось не так-то просто: из-за травмы черепа веки опухли, стали тяжелыми, едва размыкались. Да еще и проклятый свет ослеплял, обжигал… Ему потребовалось несколько попыток, прежде чем он наконец смог осмотреться.

Он лежал в своей комнате, на привычной узкой кровати. Его тело было перетянуто фиксирующими повязками, подушки поддерживали его в удобном положении, но это все равно не убирало боль. Делало ее терпимой – и только, но стоило ему пошевелиться, и боль сводила его с ума.

Совсем близко прозвучал знакомый голос:

– Не двигайся, ты только навредишь себе.

Айна… Мысли о ней приносили душевную боль, которая была намного сильнее физической. Кто бы мог подумать, что это вообще возможно! Но ее предательство было слишком сильным, слишком неожиданным для него.

Никто и никогда не был ему так дорог, как она. У Аверилла не получалось смириться с тем, что она суккуб, всего лишь выполнявший задание. Умереть было проще, чем принять все это!

Она сидела на стуле рядом с ним, совсем близко, но от этого становилось только хуже. В бледном свете, лившемся из окна, она была даже красивей, чем обычно, и, хотя он знал, кто она, его все равно тянуло к ней. Он попытался отвернуться, но новая вспышка боли заставила его лежать смирно.

– Воды, – еле слышно произнес он.

– Прости, милый, нельзя: у тебя сильно поврежден желудок, даже один глоток может привести к серьезным последствиям. Ты должен все это вылечить.

– Нет.

– Ты справишься, Авери. Я понимаю, что ты очень устал и тебе больно. Но сначала ты должен исцелить все жизненно важные органы, а потом, когда отдохнешь, убрать все остальные повреждения. Я знаю, ты можешь.

– Могу, но не хочу.

Что бы ни произошло, он не собирался оставаться в живых. Нынешнее страдание было лишь частью его искупления.

Он почувствовал, как его лба осторожно касаются ее тонкие пальцы, как они гладят его по щеке и волосам.

– Я знала, что ты будешь упрямиться. Ты не веришь, что я люблю тебя.

И снова сердце болезненно сжалось. Еще вчера он многое отдал бы за эти слова, а сегодня – нет, потому что ему больше нечего отдавать.

– Какой дурак поверит суккубу?

– Расизм тебе не к лицу, – вздохнула Айна. – Дело не в суккубах и магах, дело в тебе и во мне. В нас. Я заслужила такое отношения, и я не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но ты должен жить, у тебя есть на это право.

Разве они не обсуждали то же самое до того, как он шагнул с обрыва? Сейчас, когда от обезвоживания у него отчаянно болело горло, ему не хотелось ничего повторять.

– Я все сказал.

– Сказал, – кивнула она. – Поэтому теперь полежи тихо и послушай меня. Я долго думала о том, что может тебя вразумить. Ответ был только один: истина. Поэтому пока ты приходил в себя, я связалась с Хестер и попросила собрать материалы о том, что произошло с твоими жертвами после той ночи в клубе. Поначалу она не хотела, но я сказала, что ты готов. Она не знает, что ты сделал, а иначе она уже была бы здесь. Я понимаю, что Хестер может тебя исцелить, но мне кажется, что это не выход. Что помешает тебе снова навредить себе? Да ничего, кроме твоего решения! Поэтому я докажу тебе, что тебе не обязательно умирать.

В руках она держала целую папку больших, ярких, глянцево блестящих фотографий. Айна показала ему первую из них, оказавшуюся портретом. Аверилл мгновенно узнал девушку, изображенную на снимке, – она была на одной из его картин, сложенных в дальней кладовке.