Между крестом и полумесяцем - [36]

Через час дверь открылась, и на пороге мы опять увидели ту же девушку-гида.

— Вы посмотрите, как ваша парикмахер меня обкорнала! — заявила она. — Что это за мастер? Это украинская мода?

Девушка стала тыкать волосы вбок, где торчал вихор.

— Пожалуйста, присядьте, я посмотрю. У вас вихор, рост волос идет вверх, а вы не дали нам подсушить.

— Это не мои проблемы! Вы мастер! Я хочу, чтобы визуально они были одинаковыми!

— Тогда придется больше состричь или просто после мытья головы будете делать укладочку гелем.

— Стригите! И быстрее, у меня нет времени. И вообще, как мастер может работать здесь? Здесь недостаточно света! — кричала девушка.

— Дело не в свете, а в росте ваших волос.

— А теперь очень коротко, мне так нравилась моя прическа до этого!

Когда мои стрижка и покраска были закончены, я оглядела себя, поднялась с кресла и сказала нарочито громко:

— Спасибо большое, мне очень понравилось. Я буду рекомендовать вас знакомым и сама буду приходить.

Сотрудники салона улыбнулись мне вслед. Но возвращаться домой одна я не решилась, набрала номер Мины и попросила, чтобы он встретил меня на автобусной остановке.

Я задумалась над тем, что, вроде бы, люди в чужой стране должны помогать друг другу, уступать, в конце концов. Может, мне просто этого хотелось? Как-то странно было встретить подобное обращение, ведь мы — представители соседних государств, мирных и дружественных стран. Россияне, белорусы, украинцы, армяне и грузины так хорошо понимают друг друга там, дома, и вдруг становятся недоброжелателями вместо того, чтобы поддерживать друг друга в чужой стране.

Мина подошел такой веселый и уверенный в себе, такой беззаботный, и я очень радовалась, что он меня отвлек от грустных мыслей.

Глава 9

Так случилось, что спустя несколько месяцев мы получили приглашение в суд для легализации брака. Это был не семейный суд, а обычный, так как только мусульмане заключали брак в семейном суде. Наше дело рассматривалось так же, как и уголовное. Мы просидели больше часа в зале суда, ожидая вызова. Наконец клерк, мальчик, стоящий в углу, объявил наш номер. Мы с ассистентом адвоката, сопровождавшим нас, подошли к судье. Ассистент адвоката представил наше дело и судья задал вопрос:

— Признаете ли вы свою подпись на этом документе?

Он показал нам наш орфи.

— Да! — ответила я.

— Да! — повторил Мина.

Мальчик объявил следующее дело. Чувство страха покинуло меня нескоро. Мне казалось, что я признала себя виновной в каком-то деле.

Еще через пару месяцев адвокат пригласил нас к себе в контору и выдал два документа, каждый из которых состоял из двух листов. Это было решение о признании нашего брака официальным. Однако через пару недель, когда мы попытались продлить мне визу, оказалось, что наш брак недействителен. Как нам объяснили, основанием для продления визы или вида на жительство для христиан является свидетельство о венчании или официальный брак через министерство юстиции с печатью министерства иностранных дел и апостилем. Когда мы пришли к юристу, он отказался возвращать нам деньги, так как свою работу он выполнил.

Все это время мы общались только с Питером. Марием замкнулась в себе и не выходила на связь. Как-то раз мы с Миной приехали в гости к его маме, где мы встретили Марием. Это был мусульманский праздник, официальные каникулы для всех египтян. Девушка была одета во все черное. Она сидела в дальнем углу комнаты на диване и читала какую-то книгу. Я подошла к ней, присела рядом.

— Что ты читаешь?

— Это одна интересная история арабского писателя, вряд ли ты ее знаешь.

— Знаю только Омара Хайяма.

Мы обе улыбнулись.

— Это не Омар Хайям. Я не люблю стихи. Я читаю короткие новеллы.

— Марием, что с тобой, дорогая? Почему ты не хочешь общаться с нами, избегаешь нас?

Марием пристально посмотрела на меня, как будто хотела что-то сказать, но потом осеклась.

— Лена, я думаю уехать из Хургады. Наверно, я вернусь в Каир, буду жить с матерью. Я ей больше нужна.

Я коснулась ее плеча и, посмотрев ей в глаза, спросила:

— Но почему?

— Я не могу тебе объяснить, — ответила она, отвернувшись. — Ты вряд ли поймешь. Ты воспитана в другой среде.

Я села перед ней на корточки, чтобы увидеть глаза, которые она пыталась спрятать от меня.

— Попробуй объяснить, может, я пойму. Милая, я хотела бы разделить с тобой твое горе. Поверь, если горевать вместе, то становится легче. Я вспомнила мультик, который смотрела, когда была маленькая. Там говорилось про ослика, который шел, таща большой мешок с надписью «горе». Он встречал по дороге своих друзей-зверей и раздавал каждому по кусочку горя. Потом, когда ослик добрался домой, его мешок оказался пустым.

Марием улыбнулась и ответила:

— Лена, это очень плохой предлог для шуток. Я не знаю, когда смогу оправиться от того, что случилось. Я так хотела иметь семью, свою семью, но, видно, мне не суждено. Я хотела ребенка, и Бог дал мне его, и я потеряла его. Может, если бы я знала…

— Ты ничего не смогла бы поделать. Это судьба, так должно было произойти.

На глаза Марием навернулись слезы.

— Лена, врачи сказали, что я, скорее всего, больше не смогу иметь детей.

— Врачи не всегда правы. Я знаю много таких случаев, когда мнение врачей неверное.