Между дьяволом и глубоким синим морем - [52]

Пока я это делала, Джек стоял рядом, словно не хотел выпускать меня из поля зрения. Мальчик весь дрожал. Его лицо, всё ещё испачканное в грязи, было мёртвенно-бледным. Но со временем ему стало лучше, и дрожь прекратилась. Я дала ему старый чёрный свитер Люка. Щёки Джека раскраснелись от огня — наконец-то он согрелся.

— Я оставил Саншайн и Люка и вернулся сюда. Джанни обнаружил меня одного в комнате и сказал, что ты ждёшь меня на чердаке Гленшипов, — продолжал он. — Это было странно, да и сам он вёл себя необычно, но, не знаю… я купился на это. Глупо с моей стороны. В следующий раз такого не произойдёт. Я буду умнее. — Джек сжимал и разжимал ладони. — Он заставил меня снять футболку и обувь. Затем связал мне руки и сказал, что сожжёт меня живьём.

Я обняла мальчика и прижала его к себе.

— А ещё я слышал смех, — сказал он, поднимая ко мне голову. — Это был Ривер?

Я не ответила, и мы просто молча сидели с какое-то время.

— Я кое-что нашла сегодня, — начала я, решив, что более подходящего времени это обсудить не будет. — Письма. Помнишь картину на своей тумбочке? Так вот…

— Это насчёт моего дедушки?

Я вздохнула.

— Так ты уже знаешь.

Джек заёрзал, встал и взял картинку.

— Это она, не так ли? Твоя бабушка? Папа кое-что мне рассказывал, когда бывал трезвым. То, что когда-то говорил ему дедушка.

— Да, это она. А это Джон Лип, твой дедушка. Он похож на твоего отца. — Я замолчала и глубоко вдохнула. — И на моего.

Мы смотрели друг на друга с секунду. Две.

— Я нашёл портреты твоей бабушки в бальном зале, — сказал Джек, возвращая рисунок на тумбочку. — Тогда-то я и понял.

— Покажи мне.

Я последовала за ним по коридору, а затем поднялась по мраморным ступенькам на третий этаж. По дороге мне захотелось заглянуть в комнату Люка, но изнутри донёсся смех Саншайн.

Джек пошёл к левой стене зала, к окнам, и указал на два небольших портрета Фредди в стиле ню. Оба терялись в море больших, плотных полотен, покрывающих стены.

Впервые присмотревшись к ним, я увидела, что картины Джона Липа были сделаны в гостевом доме. Тот же диван, те же обои… на подоконниках даже стояли банки с краской. Фредди была изображена бледной, голой и сияющей.

Мы с Джеком долго рассматривали портреты, а затем решили вернуться в зелёную гостевую комнату. Я достала письма Фредди, которые весь день пролежали у меня в кармане, и отдала их Джеку. Он читал их у камина.

Когда мальчик закончил, то встретился со мной взглядом своих голубых глаз и улыбнулся.

— Значит… наши отцы были братьями.

Я кивнула.

— Сводными.

— Так я могу теперь жить здесь? Мы ведь родственники?

— Если у нас с Люком есть право голоса, то… да.

Джек снова улыбнулся. Даже после столь ужасающей ночи, мальчишка не мог не радоваться.

Я оставалась с ним, пока он не уснул. Сидела у его кровати и читала вслух «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», пока Джек не закрыл глаза. Но перед уходом я его разбудила и заставила закрыть за мной дверь на замок, а также взяла с него обещание, что он никому не будет открывать её, кроме нас с Люком. Ни под каким предлогом.

Затем я направилась в спальню, заперла дверь и села на кровать. Оказавшись вновь в одиночестве, я почувствовала себя совершенно опустошенной. Так же, как Монтана, которая, насколько я слышала, была пустотой из пустот, рядом с Вайомингом. Я подошла к одному из окон. За ним чернела ночь, соответствующая моему мрачному настроению.

На стопке книг на полу обнаружилась фигурка-оригами пингвина.

Я спустилась на кухню.

Нили был на том же месте, где я его оставила по возвращению из Гленшипа. Он зажёг две свечки на столе, из-за чего в помещении воцарилась атмосфера средневековья. Парень сидел на диване и насвистывал Рахманинова.

— Нили, ты преследовал нас с Джанни до самого Гленшипа?

— Да.

— Почему?

Он не ответил.

— Ривер не появлялся? — спросила я.

Он покачал головой.

— Почему ты ударил Джанни?

— Мне пришлось. У нас кончалось время, а мне было нужно, чтобы он к нам прислушался.

— Вот, как ты решаешь проблемы? Бьёшь людей?

Нили ухмыльнулся.

— Нет, я… волокита.

Я рассмеялась. Это вышло как-то само собой. Затем указала на холодильник.

— Хочешь имбирного лимонада?

— Ещё как!

Под его внимательным взглядом я налила два стакана антидепрессивного сока Фредди. Парень сделал глоток и вздохнул.

— Мне стыдно, что я ударил Джанни. Он не виноват в произошедшем. Не пойми меня превратно, я люблю драться. Но это было… ненужное зло. — Нили взъерошил себе волосы, и в эту секунду так напомнил мне Ривера, что у меня перехватило дыхание.

Затем опустил руку, так и не приведя причёску в порядок.

— Просто… стоило мне подумать о том, что он навредит ребёнку, тебе или кому-то ещё… как я потерял самообладание… — тихо закончил он.

Я прислонилась к столу.

— Ривер не особо раскаивается за свои поступки.

— Мой брат не так плох, как кажется. — Нили поднял на меня взгляд. В сиянии свечи его синяк стал более фиолетовым, будто за день ему стало только хуже, а не лучше.

— Знаю.

— Он живёт с очень могущественным даром. И он одинок. Ему не с кем поговорить о нём, никто не может помочь ему отличить правильное от неправильного.

Я молча попивала лимонад. Внезапно мне захотелось почесать затылок. То же покалывание я чувствовала ночью на кухне, когда мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Обернулась — никого. Посмотрела на тёмное кухонное окно. Ничего, кроме нашего с Нили отражения.