Между двумя романами - [4]

Пожалуй, пора перейти к самому роману. Как пришел я к мысли написать такую, по тому времени, крамолу.

Глава 2

СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ

Прежде чем перейду к истории создания и печатания моего "Не хлебом", придется сказать немного о тех специфических условиях, в которых творил советский писатель в то время.

Реакция читателя на новую книгу, как известно, не одинакова. Она может быть и положи-тельной, и отрицательной. Причем положительной и отрицательной с множеством вариаций и оттенков, за которыми порой трудно увидеть, как лег замысел произведения на сердце читателя. И легли вообще. Но в этом многообразии присутствует одна легкоуловимая мысль: нужна ли читателю сама книга, ждал ли ее, торопил ли писателя с его сокровенным словом? Ждал ли? Главное в этом. Подобный вопрос задают себе и сами писатели. Задаю себе и я. Чувствуем ли мы, работая над произведением, ожидание читателя? Чем продиктовано это ожидание? Простым любопытством: что нового скажет автор, как откликнется на злобу дня, чем удивит? Или ожидания другого порядка - душу бередят сомнения, томится она в поисках ответа на вопросы, а вопросы сложные, как сама жизнь.

Значит, книга должна быть ответом на вопрос, может быть, еще не произнесенный. Еще не сформулированный, только смутно тронувший сознание или чувства. И еще: ожидание-то связано с временем. Вчера книга была еще не нужна, тем более - позавчера. Нужна именно сегодня. Я исключаю эту конъюнктуру, у нее своя сфера проявления и свои оценочные критерии. Разговор идет о социальной потребности в книге, в определенной книге.

Как бы я ответил на читательский и собственный вопрос?

Наверное, я наделен каким-то таким чувством: вижу, что мысль, идея, занимающая меня, недостаточно смела, недостаточно ярка по сути, и если я вокруг этой идеи наворочу какой-то художественной ткани, то результат будет прямо противоположным задуманному. В редакции, куда я неизбежно должен буду отнести это сочинение, - его отвергнут. Садиться с таким ощущением за письменный стол нельзя, как бы ни было заманчиво само желание сказать что-то необычное, новое, занимательное по сюжету и мысли.

Я сажусь за стол, когда меня "подпирает" и я каким-то внутренним чутьем угадываю, что "это" увидит свет, "это" нужно и ожидаемо читателем. В такие минуты я поистине счастлив. Работа начинается, и каждая страница приносит душевную радость.

Трижды это чувство не подводило меня: когда писал роман "Не хлебом единым", "Новогоднюю сказку" и - "Белые одежды".

Должен сказать, что еще до романа "Не хлебом единым" были напечатаны несколько моих рассказов в журналах "Огонек" и "Новый мир". А вообще, писать я начал давно. Первое стихотворениe появилось в "Пионерской правде", когда мне было двенадцать лет. Потом пошли рассказы. И уже тогда, по прошествии двух-трех лет моей "литературной работы", начало складываться это чувство предвидения. Начало складываться и постепенно оформилось, вот ведь какая штука! Вместе с тем тогда путь от замысла к воплощению был другим... Я работал корреспондентом газеты "Комсомольская правда", и мое появление в редакциях было частым, обязательным даже. Впоследствии, ругая меня с высокой трибуны за роман "Не хлебом единым" и желая хорошенько пригвоздить, Алексей Сурков точно заметил: "Этот Дудинцев имеет полированное хождение по редакциям".

Сказал правду. Именно в те годы, когда я "полированно" ходил по редакциям, я столкнулся с так называемым "социальным заказом". Редактор, который меня приглашает (допустим, что это молодежная газета или журнал), говорит: - Дудинцев! У нас скоро Новый год. Давай-ка так через недельку принеси новогодний рассказ. И чтобы прямо в номер. Поскольку наш орган молодежный, значит, в этом рассказе должна присутствовать молодежь комсомол. Должно быть также производство, желательно металлургическое, но можно и машиностроение. Должно быть соцсоревнование. И непременно - любовь. Чтобы рассказ был интересным, вставь в него, помимо ударников, еще и отсталый элемент. Любовь же должна быть не просто любовью: через нее выяви различные качества положительных и отрицательных героев. Введи ревность, чтобы мешала герою выполнять план, тогда как счастливо разрешившийся любовный конфликт зажжет твоего положительного героя на перевыполнение этого производственного плана. И девушка должна быть комсомолкой, ударницей... Положительный конец в рассказе обязателен.

Вот вам и "социальный заказ". Не всегда он формулировался столь обстоятельно, но в сознании молодого писателя в результате хождения по редакциям все эти параметры выстраивались в один типичный ряд.

Так почему же это называли именно так - социальный заказ, - а не как-то иначе?

Потому, что в то время фарисейски провозглашалось, как непреложный закон, удовлетворе-ние запросов, в том числе и духовных, рабочего класса. А запросы эти достаточно произвольно формулировали для художника бюрократы "люди с портфелями". По тому, как они представ-ляли себе духовный мир рабочего класса, можно судить об их, бюрократов, внутреннем мире. И каждый художник обязан был неукоснительно следовать этому "социальному заказу".