Между двух войн - [25]

– Нет, – отвечал я. Просто наказаны. За то, что посмели играть с древним колдовством.

Только сейчас я понял, что все еще держу Франсуаз в объятиях. Наши глаза встретились, и мы поспешно отстранились друг от друга.

– Это глупо, – пробормотал я. – Мы не должны шарахаться в стороны, как пара пятиклашек. Франсуаз хмыкнула.

– Ты хочешь сказать, что мы уже давно стали любовниками, – прошептала она. – Это так, но то, что случилось сейчас, было гораздо больше чем секс…

Девушка тряхнула волосами.

– К гномам глупые мысли. Кстати, Майкл, а что здесь, собственно, произошло?

Я присел на толстый, выступающий из земли корень.

– Древнее колдовство. Его сила основана на разделении – отсюда и пила. А вовсе не потому, что первые поселенцы рубили здесь деревья.

Девушке не хватало места, и я подвинулся.

– Когда я взял тебя за руку, мы объединились. И это разрушило колдовство. Отсюда и чувство неловкости, которое мы испытали, – и ты, и я не любим эмоциональное сближение.

Франсуаз присела рядом со мной.

– Гном побери, – пробормотала она. – Я ведь должна была вспомнить. Могла и сама справиться. Если бы сообразила сразу, пооткручивала бы им головы.

– Оставь, – отмахнулся я. – Нас обучали этому в Даркмуре, элитной школе для эльфов. Тебе-то откуда было знать.

– Тебя послушать, так я и читать не умею. Майкл, у меня ученая степень юриста.

Могу поклясться, что я не смеялся. Я даже не улыбнулся.

Девушка наградила меня бешеным взглядом.

– Хватит гоготать, Майкл. Что ты нашел в этом смешного?

Я оглядел ее с головы до ног – начиная от роскошных каштановых волос и заканчивая черными кожаными сапожками.

– Френки, спроси у человека – как не может выглядеть доктор права, и он опишет тебя.

Демонесса посмотрела на меня с возмущением:

– К твоему сведению, я была лучшей в потоке. Каждый демон должен получить юридическую степень, прежде чем покинуть Преисподнюю. Как иначе заключать сделку на душу? Люди ведь так и норовят обмануть.

На красивом лице Франсуаз появилось горделивое выражение.

– Мне все говорили, что в большом городе я смогу разбогатеть, открыв практику. Но пока мне нравится здесь.

Девушка перевела взгляд на меня, и ее самодовольная улыбка исчезла.

– Когда мы вернемся в усадьбу, – сказала она, – придется поучить тебя вежливости. Только срежу пару бамбуковых палок.

Эта тема могла получить весьма интересное продолжение, но шум шагов, раздавшийся на дороге, заставил нас обоих подняться на ноги.

11

– Прекратить!

Этот окрик не прогремел как небесный гром. Возможно оттого, что шел он с земли – или же у Джоэла Линдена был не совсем подходящий для таких целей голос.

Впрочем, прекращать уже было нечего.

Франсуаз стояла, уперев руки в крепкие бедра – точь-в-точь тореадорша, только что уложившая быка метким ударом.

Или же директриса интерната, одним своим появлением наведшая порядок среди разбушевавшихся инсти­туток.

Отважные парни Золотого леса, еще так недавно хваставшиеся своей мужественностью, теперь позабыли о бахвальстве. Они были разбросаны по поляне, словно остатки кораблекрушения.

Это ли не идеальное время, чтобы явились блюстители порядка?

И они пришли – во всем блеске бесполезного величия.

Джоэл Линден шел впереди, Уотертаун отстал от него совсем немного. Каждый из них пытался обогнать другого и в то же время не потерять достоинство.

Обоим было непросто: коменданту мешали коротенькие ножки, а констеблю – толстый живот.

– Взгляни, Френки, – негромко произнес я, – чем не картинка к теме: «Полиция всегда приходит слишком поздно, и теперь вы видите почему».

Франсуаз прыснула.

Линден остановился и с такой обидой уставился на меня, словно узнал, что это именно я много лет назад подложил ему на стул кнопку.

Уотертаун не замедлял хода и чуть не раздавил своего спутника.

Он не понял, что смеялись над ним.

– Ах вы обормоты! – обрушился констебль на лежавших на земле хулиганов. – Ишь чего выдумали – драку мне тут устроили. А ну-ка поднимайтесь.

Возможно, Уотертаун сомневался в том, что говорит отчетливо, или же не был уверен, послушаются ли его приказов.

Потому он сам грузно наклонился и, ухватив первого попавшегося хулигана за шиворот, поставил на ноги.

Мне показалось, что сейчас констебль отведет ладонь назад и я услышу звук громкой пощечины, но этого не произошло. Офицер только вытащил из-за пояса наручники и сковал руки парня за спиной.

Энергия, которой полыхал Уотертаун, помогла Линдену собрать с пола осколки своего самоуважения.

– Безобразники, – негромко произнес он. – Напасть на гостей нашего города. Какой позор.

– Вот ужо всыпят вам, бездельникам, по первое число, – приговаривал Уотертаун. – Надеюсь, с вами ничего не произошло, господа?

Он обратился к нам поверх головы очередного хулигана, которого поднимал с земли.

– Тридцать лет служу здесь констеблем, никогда такого свинства у нас не было. Это все философы со своими новыми идеями. Тьфу.

Окажись поблизости какой-нибудь философ, он немало удивился бы, а может и задумался, в чем же его вина.

Однако Уотертаун считал нужным извиниться, только вот найти более подходящие слова не сумел.

Беспорядки во вверенном ему городе были не просто проступком, а выпадом против него лично.