Между двух огней - [31]

Кто-то из гостей обмолвился перед другими, что я отлично пою и играю на рояле, и меня заставили выступить. Раньше, я бы с удовольствием грелась в лучах внимания этих недалеких снобов с деньгами, но сейчас я думала лишь о том, как бы поскорее обратиться и убежать подальше в лес, туда, где глубоко дышится. От запаха сигар и постоянного гула голосов у меня разболелась голова. Эти люди обсуждали какую-то ерунду, делились последними сплетнями. Но вдруг что-то поменялось. Я осмотрелась, и поняла, что я слышу не то, что эти аристократишки говорят друг другу. Разговаривая со старым папиным товарищем, который хвалил мое платье, я слышала, что тот думаето нем. Оно казалось ему слишком статусным и возрастным для меня.

Я начинала паниковать, и рядом не было того, кто бы мог поддержать меня. Стараясь скрыться от всего этого бесполезного потока информации, я вылетела на веранду, и схватилась обеими руками за голову. Я все еще слышала чужие мысли, и они причиняли мне физическую боль. Я беспомощно уселась на мраморную ступеньку, пытаясь совладать с собой. Это было почти так же ужасно, как и первое обращение. За океаном чужих мыслей я почти не чувствовала рысь в себе. Я запаниковала еще сильнее.

Боль пульсировала в висках, а я все не могла взять себя в руки. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я вспомнила, что говорила мне тогда Лорейн. Что нужно расслабиться и отпустить то, что причиняет тебе боль. Вдох-выдох. Сладкая пелена тишины, наконец, заволокла мое сознание. У меня получилось. Я снова почувствовала в себе рысь и расслабилась. Зря.

Когда я зашла в парадный холл, то услышала голос отца, который принял меня очень радушно.

— Завтра я привезу ее к вам. И помните, она сильна и опасна, — я остановилась, и, не выходя из тени, продолжила слушать. — Как долго? Она будет оставаться у вас, пока моя старшая дочь окончательно не войдет в права наследования. Потом можно будет убрать ее.

Страшная догадка встала перед моими глазами. Я глубоко вдохнула и немного напряглась. Почти сразу же я услышала мысли того, чью любовь я так хотела вернуть.

«Эта нагулянная соплячка никогда не была моей дочерью. Никогда. Принести ей извинения было отличной идеей. Теперь я смогу засунуть ее в сумасшедший дом, из которого ее не выпустят уже никогда. Как только я передам все своей Сьюзан, ее пристрелят. И никто не узнает, куда идиотка делась. Я просто скажу, что она уехала к своим шавкам».

Слезы выступили на моих глазах, но мне нужно знать все. Я снова напряглась.

«То, что Сьюзан раскопала в семейном архиве, не более чем семейная байка. Не было у меня никогда деда-оборотня. И этой твари в моем доме больше не будет. Она такая же, как ее мать. Так пусть же и сдохнет так же, как она».

Я больше не намерена была слушать такое про себя. Нужно было бежать отсюда, как можно скорее. По второму коридору я поднялась на второй этаж в комнату своей матери. Так вот почему я смогла стать огненной, а не умереть в муках. Я забросила все-все, что успела вытащить из своей сумки обратно. Хорошо, что я не послушала Сьюзан и не разобрала ее. Переодевшись в джинсы и свитер, я набрала номер единственного человека, которому я доверяла больше, чем себе.

— Кеннет, ты был прав.

— Я знаю.

— Как? — его ответ поставил меня в тупик.

— Не важно. Немедленно бросай все и выпрыгивай в окно, надо уходить.

— Кеннет, я…

— Не надо. Давай быстрее.

Но обернуться я не успела. В двери стоял отец с револьвером, наставленным на меня.

— Ты никуда не сбежишь. Только попробуй обернуться, и ты труп.

— А я все равно долго не проживу, мне нечего терять, — я была спокойна.

— Значит, подслушала, — он покачал головой. «Не получился сюрприз». Моя безграничная любовь к этому человеку сгорала в пепел, и возрождался из пепла феникс — ненависть. — Откуда?

— Мамина кровь, — я усмехнулась: этот человек меня ненавидел и боялся. Ужасно боялся. И это делало его еще опаснее.

— Все понятно. Ты дочь этой твари. Значит, ты не заслуживаешь жизни, — я уже слышала, как он нажимает курок. Но вдруг раздался глухой удар, и отец безвольно осел на пол. За ним, с перекошенным от гнева лицом, стоял мой Кеннет, а из-за его спины выглядывала Сью. Даже не пытаясь прочитать мысли, я увидела, что она ничего не знала о том, что задумал мой отец.

— Лиззи, мы едем домой. Сьюзан нас прикроет.

— Но он же все вспомнит, когда очнется.

— Он НЕ очнется, — бросил Койот. — Бегом, и без возражений.

— Но нас будут искать.

— Не будут. Теперь, состояния твоей сестры хватит на то, чтобы твой отец просто исчез. Он давно уже не у дел, всем занимается Сьюзан. Так что, все нормально.

Больше мы с ним не разговаривали. На следующее утро, когда я устало ввалилась в свою комнату в поместье Брайана он не выдержал.

— Лиззи, нам нужно поговорить, — я подняла на него красные от слез глаза. — Ты меня ненавидишь?

— Нет, — ответила я.

— Но я же…

— Ты спас мне жизнь. Уже второй раз. — Я прижалась к нему и зарыдала. А он лишь обнял меня.

— Я тебя люблю…

Мне были не нужны слова.

— И я тебя, — он удивленно посмотрел на меня. — А что? Или ты думал, что ты один можешь копаться в чужих мозгах?

Франциско.

Земля была мокрой от прошедшего ночью дождя. Мы с Дамьеном молча, голыми руками, пытались раскопать могилу Сары. Я сам не верил в то, что теперь делаю, но что-то большее, чем просто сознание, заставляло меня вновь и вновь вонзать пальцы в ледяную землю. Словно это было предопределено. Я надеялся и боялся вновь увидеть ее искалеченное тело. Мне хотелось бросить все, но я упрямо продолжал копать. Дамьен уже несколько минут как отошел от края ямы и, обхватив голову руками, сидел под старым дубом.