Между двух гроз - [12]

Вы думаете, что я эгоист, что оставил своих родных, маму, отца, что тому, кто меня сюда отправил, сейчас очень плохо, и мне надо его простить. А я его не просто простил — я благодарен ему. Да, благодарен. Это смешно, правда? Всё сложилось, как сложилось. Я не хочу что-то менять, поворачивать что-то вспять, ещё раз проживать, потом опять.… Это как кассета — если её часто прокручивать обратно, ее начнет жевать и ничего хорошего из этих экспериментов не получится.

А я вовсе не эгоист. Я знаю, что без меня там все хорошо. Да, честно, знаю. Только не спрашивайте, откуда. Что вам хочется знать? Чувствую себя медиумом как в дурацких фильмах. Ну, смелее! Что стало с моими родителями? Как там тот, который меня убил? Что вам ещё хочется знать из всей этой истории? Молчите? Ну да ладно, расскажу по порядку что знаю.

Мои родители похоронили меня на том самом кладбище, у озера. Вернее, похоронят, ведь для меня это будущее. И совсем не для меня, а для того, которого… Короче, это было в октябре. А пару недель назад у них родилась дочь. Если бы я был рядом, то это была бы моя сестричка. Как назвали? Идиотский вопрос. Ну, сами-то подумайте! Александра, конечно!

Тоже недавно был суд. Мой отец требовал для того парня пожизненного, грозился его убить, потом остыл вроде. Дали этому парню двенадцать лет, но он будет в психушке отбывать. Совсем двинулся. А может и был такой, только никто не замечал раньше этого. Выйдет через десять лет. Не хочу думать над тем, что будет с ним дальше.

Помните Палыча, участкового? Между прочим, это он устраивал тому парню свидания с матерью, когда он был в изоляторе, а потом и с больницей помог. Так вот, с матерью того парня они решили пожениться. А почему бы и нет? А может и не поженятся? Хотя, живут вместе, всё к этому идёт. Как всё-таки забавно получилось. Улыбаюсь каждый раз, когда думаю об этом.

Ну вот, смотрю на облака сейчас — а это уже не облака, а тучи какие-то. Что вам рассказать ещё, кроме всего этого? Кажется, ни о чём не забыл.

Это так смешно, чувствовать, что ты знаешь, что будет в будущем, что случится через много-много лет. А ещё смешнее осознавать, что это будет как бы с тобой, но без тебя. Или я тоже схожу с ума?

Ну вот, уже первые капли дождя. Наверное, будет гроза. Первая в этом году. Мне пора. Нужно спрятать сено, загнать козу. А, вон, слышу, уже зовут меня. Прощайте! Увидите мою маму — передайте ей, что я её люблю. И отцу пожмите руку от меня. Ну и Мишке, конечно. А у меня его кассеты остались. Неудобно. Тогда передайте маме про кассеты, они в комнате, на столе остались. Всё! Мы больше не увидимся — это просто незачем. У вас своя жизнь, у меня — своя. 

XII

Крупные капли дождя застучали по окнам. Послышался сначала робкий, вкрадчивый, а потом стремительный и всепоглощающий раскат грома. «Надо закрыть форточку, а то Саша проснётся», — подумала она, отдёрнула тюль, встала на табуретку, закрыла створку и повернула ручку. Сверкнула молния, ребёнок заплакал, ревела и она, уткнувшись лицом в тюль.

В прихожей на тумбочке звонил давно сломанный будильник.

…

Январь 2012 года

Чужое счастье

I

Иварс часто буквально срывался со своего дорогого кожаного кресла, трона, как любила шутить Айта, помогавшая ему в этот ответственный момент надеть плащ. Срывался, чтобы, неслышно скользнув по огромной мраморной лестнице, бегом направиться в холл, оттуда выбежать на улицу, на ходу нащупывая в кармане брюк ключи от машины. И вот, он уже выезжает по Лачплеша на Кришьяниса Баронса, шумную, хоть и довольно узкую для кипящей от будничной суеты и эмоций Риги, улицу. Где-то там осталась редакция, на столе недочитанная рукопись, на которую его непонятным образом угораздило посадить пятно от кофе. Невозмутимая Айта давно привыкла к тому, что Иварс такой. Ему это было более чем простительно.

С тех пор, как семь лет назад его дела пошли в гору, и к нему как к литературному агенту и редактору потянулась вереница известных и не очень писателей, Айта перестала ворчать и сетовать на судьбу, ругать начальство и писать колкости в социальных сетях. Всё это было бессмысленно. Её заработку можно было позавидовать — и не только заработку, а всему, чему обычно завидуют другие секретарши средних лет, трудящиеся в конторках и, в учреждениях и на складах, в учебных заведениях и в гостиницах, в поликлиниках и даже в борделях, умело замаскированных под массажные кабинеты.

Иварс мчался к одному из любимых своих мест. Чуть постукивая, работал двигатель «Кадиллака», поскрипывало сидение из белой кожи, солнце изредка появлялось из-за деревьев, но тут же ныряло обратно. У кого-то утро только начиналось. В глазах Иварса можно было заметить предвкушение удовольствия — конечно, это было бы в том случае, если бы вы находились на заднем сидении и имели неосторожность отвлечься от пейзажа за окном и взглянуть в зеркало заднего вида.

«Дух захватывает», — любил повторять он, вглядываясь вдаль и прищуривая при этом глаза. Так было и сейчас. От проезжавших мимо автомобилей мост слегка дрожал. Внизу несла свои желтоватые от растворенного ила и солей железа воды Гауя. Солнце заигрывало с верхушками елей. Где-то на склоне неистово пели птицы. И это было только утро, с которым так не хотелось расставаться. Страшно было подумать, что в сорока минутах езды Иварса ждёт его кабинет, стол, залитый кофе и нагруженный рукописями, которые нужно вдумчиво прочесть, чтобы быть способным по их содержанию сказать при случае что-то внятное и конструктивное. Он очень расстраивался, когда приходилось отказывать писателям, в основном начинающим, и искренне радовался, когда мог своим слегка кривоватым указательным пальцем показать растерявшемуся от неожиданности литератору, где нужно поставить подпись в договоре.