Между буйством концепций и реальностью перемен. Современники К. Маркса о его практической деятельности - [22]
Взгляды Канта пережили трансформацию от естествознания и натурфилософии до метафизики и развития критической философии. Кант полагал, что философию будет разумно разделить на две составляющие: «…теоретическую в качестве философии природы и практическую в качестве философии морали (ибо так именуется практическое законодательство разума в соответствии с понятием свободы)»[32]. В 1770 году он приступил к подготовке к публикации статьи под названием «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира», что знаменует собой переход философии Канта от «докритического» этапа к этапу «критическому». Кант заявляет, что лишь рационалистическая критика способна заложить вечную основу человеческой свободы. Поэтому критическая философия должна включить и моральную часть; кроме критики чистого разума должна быть и критика практического разума. Из общей внутренней структуры философии Канта можно уяснить, что эта критика определила истинное место чистого разума; а из ее внешней формы – что данная критика сформировала его практическую философию. Практическая философия Канта занимает серьезное положение в системе его критической философии, поскольку дает критический анализ не только проблем воли, практики и свободы человека, но и представляет обширное исследование человеческих свойств вообще.
Появление формы субъективистского мышления Канта знаменует его переход от рационализма и догматизма к критицизму и субъективизму. Кант первым положил начало теории имажиста Томаса Хьюма о человеческой сущности и теории скептицизма; он решительно указал, что интересующие его проблемы можно в корне свести к одной: «Что такое человек?». Этот вопрос можно разложить на три составляющие. Что может постичь человек? Что ему надлежит делать? На что ему можно надеяться? Первый из этих вопросов чисто умозрительный, второй – исключительно практический, а третий – одновременно и теоретический, и практический. Согласно методам субъективистского мышления, Кант не только утвердил и развил рационалистическую активность и субъективистское мышление, но и поднял эти понятия на уровень, определяющий человеческую способность к познанию, воле и чувствам. «Три критических постулата» Канта заключаются в определении изначальной природы и регулирующей роли рационального в познавательной, сознательной и эстетической деятельности человека, а также в доказательстве его эффективности. Таким образом, философ дает последовательный ответ на обозначенные выше вопросы[33]. Кант полагает, что субъективизм человека находит воплощение в познавательной и морально-практической деятельности индивидуума, но она ограничивается или не в полной мере проявляется в познавательной деятельности в силу влияния объективных факторов; ее полное воплощение можно усмотреть только в морально-практической деятельности, не подверженной влиянию сознательной дисциплины. Поэтому исследователь (субъект) не может рассматривать способность субъекта к познанию исключительно через призму теоретической философии, но должен развивать морально-практическую силу философии практики.
Название книги «Критика практического разума» отражает основную тему и ключевые цели практических воззрений Канта: мыслитель совершенно не рассматривает практическое поведение человека и его объективные условия, но «доказывает только то, что чистый практический разум существует, и с этой целью критикует всю его практическую способность».[34] Из истории и структуры созданной Кантом системы критической философии следует, что его практическая и теоретическая философия взаимосвязаны и сформированы одновременно. В конце 1750-х годов размышления о вопросах практической философии стали основной теоретической деятельностью Канта. Мыслитель рассчитывал написать «Основы метафизики практической философии» и другие сочинения. В «Критике чистого разума», созданной в период с 1772 по 1781 год, уже содержатся основные положения практической философии Канта: он рассматривает метафизический смысл свободы и возможность его применения в практической плоскости. Постулат антиномии заключается в разрешении непременно возникающего противоречия о невозможности использования разума: изначально теория приходит к отрицательному заключению; однако (по причине того, что описание практической свободы начинается с рассмотрения категории свободы вообще, а также потому, что причинность свободы, обусловленная двойственным характером постановлений человека и воли, совпадает с естественной причинностью и миром феноменов) она приобретает активный утвердительный смысл. Можно сказать, что «свобода», представляя краеугольный камень системы критической философии Канта, обрела становление в рамках «Критики чистого разума». Впоследствии, Кант последовательно оформил свои размышления в основных трудах практической философии: «Основоположения метафизики нравов» (1785), «Критика практического разума» (1788), «Постулаты, исключительно в рамках разума» (1793), «Метафизика нравов» (1797). Главным трудом Канта, освещающим все вопросы практической философии, является «Метафизика нравов», давшая логическое оформление всей его практической философской системе.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.