— Развлекайся. Лучше в одиночестве…
Я не возражала. Я вообще редко когда возражала и еще реже навязывалась. Не нужна была я тетке, так не нужна, что уж тут поделаешь.
Но настроение испортилось окончательно. Опустив голову, я прошла мимо молчаливых палаток, выбрала себе местечко поукромнее, среди папоротников, кинула на землю валики, оказавшиеся, судя по этикетке, новенькой палаткой и спальным мешком, и принялась устраиваться…
Вы думаете, собрать палатку дело простое? До этого дня я тоже так думала. Но взмокнув и обессилев после многочисленных попыток справиться со штырями, шнурами и прочим, я опустилась на папоротники, решив слегка отдохнуть и собраться с мыслями. Стряхнув с ноги двух нахальных и толстых муравьев, обозлилась — вот тебе и природа, воздух… красота!
— Помочь?
Я подняла голову и увидела тонкую девушку с ярко-рыжими волосами и лицом, усыпанным веселыми веснушками. Ее светло-карие глаза казались золотыми и на удивление теплыми, а на пухлых губах сияла столь доброжелательная улыбка, что я, забыв о своей болезненной гордости и принципе «никогда ни у кого помощи не просить», кивнула:
— Да, пожалуйста.
Голос мой дрогнул, предатель, а девушка тем временем уже деловито оглядывалась:
— В первый раз на шабаше?
— Ага.
— Оно и видно. А ну собирай вещички и ай-да отсюда. Только такой новичок как ты может пытаться поставить палатку рядом с муравейником.
Кажется, я густо покраснела. Щеки мои вспыхнули жаром, но незнакомка даже не смотрела на мое лицо, а на… мои ноги.
— Босоножки, — хмыкнула она. — Симпатичные. Но для леса…
— Каблук низкий, — пробормотала я… — Всего пять сантиметров.
— Еще и мини… ножки у тебя ничего, я ж не спорю… но блин, голыми ногами, на каблуках и по зарослям, для городской девчонки экстрим еще тот.
Я покраснела еще гуще.
— У меня… джинсы есть.
— Джинсы плоховато дышат. Но лучше оно, чем это… гм… Хотя… на танцы в последний день шабаша, может, и нормально. Ты берешь вот ту тяжеленную на вид сумку, а я все остальное. Идет?
Я лишь кивнула, не зная, радоваться или обижаться на грубоватость незнакомки.
Вскоре мы вышли к небольшой, спокойной речушке, что текла себе чуть поодаль от палаточного городка. Новая знакомая, имени которой я не знала, а спрашивать почему-то боялась, опустила мои вещи на траву и показала взглядом на стоявшую рядом палатку:
— Ты не против, если мы будем «жить» по соседству?
— Нет, — прошептала я, очень надеясь, что незнакомка во мне не разочаруется и не удерет к чертовой матери.
— Вот и ладненько. Иди переоденься, чудо, а я пока тебе «дом» сделаю.
Прикусив губу, я достала из сумки джинсы, майку с открытым верхом, и тут же наткнулась на ироничный взгляд новой подружки:
— Ты часто загораешь? — спросила она.
— Н-е-е-е-т…
— По твоей коже и видно. Плечи закрой, иначе обгоришь и будет тебе не до шабаша.
— У меня крем есть…
— Крем вещь хорошая, а голова на плечах — лучше. Дай я посмотрю, что там у тебя.
Не слушая возражений, она расстегнула молнию на моей сумке и после непродолжительных поисков достала футболку с коротким рукавом, джинсы, и, порывшись еще, скривилась:
— А кроссовки где?
— Я… не ношу кроссовок…
Рыжая ведьма подняла брови домиком, улыбнулась, и поинтересовалась:
— Размер какой у тебя?
— Тридцать седьмой.
— Как и у меня. Значит, будем делиться обувью с ближним…
Переодеваться у нее на глазах я постеснялась, а в ближайших кустах успела напороться на заросли крапивы выше меня ростом, потерять дорогу назад, поцарапать ногу о нечто с шипами и вляпаться в скрытую в траве лужу. Когда я, наконец-то, сумела выбраться на берег реки и вдохнуть с облегчением, мой «домик» уже был готов, а рыжеволосая ведьма с довольным видом сидела, оперившись спиной о толстый дуб, трескала ванильное мороженное из симпатичной, вместительной вазочки из пластика и смотрела на реку.
— Откуда здесь… — недоуменно спросила я.
— Мороженное? — правильно поняла меня ведьма. — Ну, солнце, если у тебя дар есть, то надо уметь им пользоваться. Наколдовать себе сладостей это не так и сложно. Хочешь?
Она протянула мне чистую ложку и взглядом показала на вазочку. Я ложку взяла, несколько поколебавшись, набрала на нее мороженного и попыталась улыбнуться:
— Меня Катей зовут, — сказала я, потянувшись за новой порцией.
— Я Лилия. Для тебя — Ли. Ты одна приехала?
Я отвернулась и тихо сказала:
— Можно, мы не будем об этом?
Она кивнула и вновь посмотрела на реку. Некоторое время мы молчали. Тихо журчала рядом вода, шелестели листья дуба, двигались по траве неугомонные тени, и мне стало почему-то спокойно… все же хорошо иногда вот так выбраться на природу, посидеть с… друзьями. Ли — мой друг? До этого у меня никогда не было друзей, знакомые да, но не друзья, для друзей я слишком нелюдима. Этакий псих-одиночка, особенно после смерти родителей.
— Можно, — сказала, наконец-то, Ли, — если не хочешь говорить, так не говори. Может, позднее.
Она требовательно протянула мне вазочку и скомандовала:
— Бери еще.
И все же у нее взгляд! Теплый, золотой. Как я позднее узнала, и сердце у нее такое же — золотое.
Ли…
— Вечером будет соревнование на метлах, — усмехнулась она, решительно нахлобучив мне на голову кепку. — Пойдешь?
