Меж двух миров - [24]

— Добро пожаловать в «Джунгли», лейтенант. В самый крупный бидонвиль Европы.

Костры, избежавшие штрафстоянок автоприцепы без колес. Тысячи лиц Северной Африки, черной Африки, Азии и Среднего Востока. Бродячие собаки с поджатыми хвостами. Детское пение. Где-то вдали пакистанская поп-музыка. Тяжелая вонь свалки смешивается с запахами стряпни. Какие-то светловолосые сотрудники в футболках с логотипами Красного Креста, «Врачей без границ» и других обществ, о которых Бастьен никогда не слышал. Длиннобородые мужчины — одни в джеллабах, другие в джинсах, у кого-то в руке сигарета или пиво, ни одной женщины, несколько бегающих друг за другом грязных улыбающихся ребятишек.

Ничто не соответствовало привычным представлениям Бастьена о жизни. Новые звуки, новые запахи, новые типы лиц. Его охватило смутное ощущение нарушения внутреннего равновесия.

Ветер поднял над лагерем песчаное облако, которое тут же обвалилось тяжелой грудой и грубо проникло повсюду, пробив палатки, устремившись между лачугами и, в конце концов, натолкнувшись на обвитую колючей проволокой мощную ограду высотой несколько метров, отделявшую «Джунгли» от ведущей в порт Кале национальной автомагистрали.

— В основном афганцы и суданцы, — начал Пассаро, отвечая на еще не сформулированные Бастьеном вопросы. — В остальном эритрейцы, иранцы, сирийцы, курды, пакистанцы, йеменцы. В меньшем количестве иракцы, палестинцы и эфиопы. Большинство этих стран я бы даже не смог показать на карте. По данным префектуры, тут пять тысяч мигрантов. По подсчетам гуманитарных организаций, семь с половиной тысяч мужчин, полторы тысячи женщин и около девятисот детей. То есть десять тысяч — вдвое больше официальной цифры.

— Женщины? — подхватил Бастьен. — Не вижу ни одной.

— Это нормально. Заверяю вас, лучше не носить юбку в таких местах, среди многих тысяч мужчин, которые месяцами не трахались и иногда росли в культурах, где не принято спрашивать специального разрешения, если испытывают желание. Женщины, как и большинство ребятишек, спрятаны в глубине лагеря, в предназначенной для них и в некотором роде охраняемой его части. Пошли, оценим ситуацию в целом.

Бастьен снова двинулся за Пассаро к первой дюне и следом за ним вскарабкался на нее. На них уже сошлись все взгляды. Заинтересованные, недоверчивые, боязливые, дружеские и откровенно неприязненные. Так что перед Бастьеном предстала полная палитра человеческих чувств.

— Здесь, слева от вас, афганская часть. В глубине — суданская. Все остальные национальности создали свои микродеревни вокруг этих двух основных этнических групп. Видите, впереди нечто вроде проспекта? Это местные Елисейские Поля. Торговая улица, если хотите. Похоже, на ней можно найти абсолютно все, но я там не задерживался. Как я вам уже говорил, мы по-настоящему никогда не входим в «Джунгли».

Бастьен молчал. Он наблюдал и констатировал. Пытался осознать реальность, которую сильно недооценивал.

— Как дела, лейтенант?

— Средне. Мне с трудом верится, что мы во Франции.

— Особенно если учесть, что они только и хотят покинуть ее. Их цель — Юке, как они говорят. UK, то есть United Kingdom. Англия. Они по-прежнему убеждены, что там неиссякаемые источники работы по-черному и что статус беженца раздают как бонусы.

— А это не так?

— Пять лет назад, возможно, было именно так. Но с Брекситом Англия замкнулась. Даже как-то сжалась. Подобно всем богатым странам, испытывающим только один страх: увидеть, как другая часть мира вытирает ноги об их коврик. Как бы то ни было, даже если интеграция туда теперь сложнее, чем прежде, совершить переход удалось довольно многим беженцам. Вот и новым тоже хочется воссоединиться со своими семьями.

— Но если они так хотят попасть в эту свою Англию, по какому праву их удерживают здесь?

— Договоренности Ле-Туке[30], лейтенант. Согласно тексту, граница Англии располагается во Франции, в Кале, а не в Дувре. И британцы дорого платят за то, чтобы ничего не менялось. Например, совсем недавно они выдали больше двадцати миллионов евро только за то, чтобы целиком восстановить все заграждение из колючей проволоки, защищающее национальную скоростную магистраль и автотрассу от нападений мигрантов.

— Это лишено смысла.

— Увы. Беженцы спасаются из воюющей страны, куда, разумеется, их нельзя отослать, но, с другой стороны, им мешают уехать туда, куда они хотят. Скажем так: ситуация тупиковая.

Бастьен сегодня уже второй раз слышал это выражение, и вызванное утром смутное ощущение конкретизировалось.

— Вы верите в призраки, Пассаро?

— Никогда над этим не задумывался. Вы имеете в виду духов, которые населяют дома?

— Точно. Застрявшие между жизнью земной и небесной. Будто зависшие между двумя мирами. Да, эти беженцы наводят меня на мысль о душах между двух миров.

Пассаро тоже приходило в голову нечто подобное, но он не сумел подобрать верного выражения. Слова Бастьена его взбудоражили.

— Не слишком задумывайтесь, лейтенант. Это плохая идея. Наша работа делается на задержке дыхания. Старайтесь не дышать под водой.

— Кстати. Вы ведь мне так и не сказали, в чем же она состоит, эта работа.