Мезенцефалон - [11]

Шрифт
Интервал

Пока я ворошил в себе пока еще недалекое прошлое, запустился второй фильм из списка.

«72 метра». Пора быть патриотом. И смотреть фильмы на изначально русском языке, без переводов и недоумений, связанных с этими самыми переводами. Командир в этом фильме до титров не дожил, но запомнился мне больше всех. Герой, условно считающийся главным, дожил, как положено, спас всех, но мне не запомнился. Еще через два фильма он вылетел у меня из головы насовсем. Но почему-то долго мне грезился голос капитана первого ранга из этих самых «72 метров»: «У нас великий русский язык! В нем переставь местоимение, сказуемое и подлежащее – и появится интонация. „Наша Маша горько плачет“. Или: „Плачет наша Маша горько“. Ты понимаешь? Это ж поэзия!»

Военнослужащий в фильме не понял и, по сценарию, не мог понять. «Горько Маша наша плачет» щедро родил мой мозг еще один вариант, а после просмотра добавил в таблицу:

Дальше был «NINETEEN EIGHTY-FOUR». Не сразу въехал, что это «1984» Оруэлла. Такие вот казусы. Я лично пихал этот фильм в список. По простой причине – книгу я читал. А вот фильм не видел. И вообще, мало представлял, как его можно снять. Когда-то эта книга была запрещена. Не знаю, официально ли. Но достать ее не было никакой физической возможности. В далекий и мало чем отличающийся от 1984-го год мне принесли ее на пару ночей. Стопочка отпечатанных листочков. Картонная папка с надписью «Сопромат». Неистребима в нашем народе тяга к конспирации! Прочитал я два раза. Ну, то есть в первую ночь, глотая, и, соответственно, во вторую – смакуя. Мальчики и девочки двадцать первого века! Вы никогда не узнаете, какое это, блядь, ощущение – когда читать надо, озираясь; когда каждая страница – откровение, а каждая минута, проведенная с ней, – микрооргазм, приобщающий тебя к запретному плоду, который, как водится, всегда сладок… Через несколько лет, когда все было можно (и даже нужно), когда вся страна кинулась строить еще какое-то говно вместо социализма, я купил двухтомник Оруэлла безо всякой помпы, без конспирации и без, честно говоря, удовольствия. Я открыл книжки, полистал их, да так и закинул на верхнюю полку. Всему свое время, и время всякой вещи под небом … Фильма прошла через мозг, не особенно его утрудив даже ассоциациями…

Не думал. Не досмотрел. Но отчего-то вспомнил свой пионерский галстук… Как я его гладил утюгом, отчего он начинал блестеть и пахнуть печеньем.

Space. Space, блядь, и в ванну!

ИХТИАНДР

…Я лежал на дне ванны с открытыми глазами. Где-то вверху мерцала лампочка, похожая на игрушечное солнце. Я ее не видел, потому что она была на стене и сбоку. Но я видел, как лучи от нее вонзались в воду, искрились, преломлялись и прожигали ее насквозь. Сорок секунд. Удушья пока нет. Я не шевелился, и вода наконец успокоилась. На какое-то мгновение показалось, что воды вообще нет, просто это такой очень маслянистый воздух. Пятьдесят пять секунд. Захотелось вдохнуть. Минута. Зашумело в голове. Минута пятнадцать. Я вдруг резко услышал свое сердце. Так-так. Так-так. Все чаще и чаще. Минута двадцать. Удушье нарастает. Я уже с трудом терплю. Забегали мурашки по всему телу.

Можно терпеть еще, наверное, секунд тридцать… Но я не стал. Поднял из воды голову. Вытолкнул уже ядовитый воздух из себя. И вдохнул вкуснейшего кислороду. Это посильнее «Фауста» Гёте. Да…

Протер морду свою полотенцем. Налил водочки в рюмку. И полилась в горло обжигающая жидкость, и пролетела, родимая, до самого дна желудка. Ожгла там все и замерла навеки. Хорошо. Совершенно правильный отпуск.

И пивко я следом добавил, чтобы не было в желудке монополии.

Я воду с детства люблю. Не было у нас ни гор высоких, ни достопримечательностей особых, ни памятников культуры. Только две больших реки. Все детство на берегу прошло. А больше, собственно, и негде было это самое детство проводить. Лет в пятнадцать я выбрался оттуда в центр России и с удивлением узнал, что, оказывается, бывают люди, не умеющие плавать. Это меня настолько ошарашило, что я не сразу-то и поверил. Для меня это было примерно то же, что и не уметь дышать. Да у нас на Зее так оно и было на самом деле. Потому что кто не умел плавать, тот дышать это… переставал. И, рассекая волны, приходил тогда к месту трагедии катер с аквалангистом. Не чтобы спасать присылали того аквалангиста. Нет. Понырять немного, устать как собака и развести руками. Дескать – нету, унесло течением. Через неделю всплывет. Если по Амуру на нашей стороне – то, поди, похороним. Если на китайской – то, може, и нет. Как вариант – не всплывет никогда. Это даже лучше. Не дай бог вам двухнедельного утопленника увидать. Или месячного. Кунсткамера отдыхает.

Я тонул всего один раз в жизни. Причем, научившись плавать. Не как рыба, конечно, но держался на воде уже сносно. Дернул меня черт ласты натянуть. Они дают уверенность, но, сделанные из тяжелой резины, много весят, а самое главное – меняют технику плавания. Ту самую, зейскую, экономную, которая позже позволяла нам находиться в воде на середине реки часами и уноситься по ней на целые километры. Ласты дают скорость, но смещают центр тяжести. Для взрослого человека это не столь важно. А для пацана одиннадцати лет – смертельно опасно. Тогда я затеял скоростную тренировку. В ластах. С берега на островок, что метрах в тридцати. И обратно. Чем быстрее – тем лучше. Птицей летал. Туда – обратно. Туда – обратно. Устал неожиданно и как-то мгновенно. Прямо посредине. Еще пять минут назад и не знал, что так можно обессилеть. Все бы ничего, да запаниковал я. И тело вдруг совсем ненормально встало – как поплавок. Ласты треклятые внизу, голова наверху, одним словом – клюет. Подсекай. А самое главное – сносит меня неумолимо мимо острова. Руками машу, а ноги – как чужие. Нет, не свело, не отнялись. Просто не могут – и все. Ерунда какая-то. Девушка на острове загорала. Книжку читала как раз. Бля буду, про Муму была книжка. Раз отвлеклась на меня – уткнулась обратно. Потом вдруг еще посмотрела. А я молчу. Гордый. Многие, кстати, мальчики, тонули молча. Традиция. Позор страшнее. Смерть куда как лучше. С десяток, наверное, моих знакомых перетонуло в детстве. И ни один не орал. Просто – нет на воде больше и все. Девочки – те да… Бывало, кричали. А мальчики – нет. Традиция.


Еще от автора Юрий Бригадир
Дневник тестировщика

Компьютерные пираты — кто они?..Не ссы, Студент… В этом мире мало что имеет смысл. Ты станешь классным программистом или не станешь им — не столь важно. Пусть даже ты вообще не окончишь свой университет, это тоже по барабану. Мы дали тебе не знания и не силу. Мы дали тебе НАСТРОЕНИЕ. Скажи, что может быть ценнее этого?Я иногда думаю, что мир, в котором мы живем — тускнеет. Смотришь телевизор — чернуха, слушаешь радио — чернуха, шляешься по улице — та же херня и куча дебилов в придачу. Но то — я думаю. А ты так не думай.


Хроники тестировщика

Юрий Алексеевич родился в 1961 году в Благовещенске Амурской области. Живет в Новосибирске. Бывший: агроном, научный сотрудник, преподаватель, столяр-станочник, бригадир, технический писатель, тестировщик, заместитель генерального директора, дизайнер, системный администратор. Настоящий: компьютерный журналист, писатель.В 2005 году его сборник «Граненый стакан» вышел в издательстве «Геликон Плюс». Популярным Юрий Бригадир стал после публикации в сети «записок о буднях компьютерных пиратов» (так сам писатель называет свои «Дневники тестировщика» и «Хроники тестировщика»).Бригадир говорит, что писал это для друзей и знакомых и не думал, что их разместят, практически во всех крупных сетевых библиотеках, будут выпускать на дисках серии «Всемирная литература», что они попадут на широко известный в узком кругу ресурс «День Системного Администратора» и даже выйдут в бумажном виде.


Не жить

24 часа на принятие решения: не жить самому или дать умереть другому. Это не месть. Это не шантаж. Времени ответить на вопрос зачем нет. Нужно просто решить, чье сердце перестанет биться.Новым романом «Не жить» Бригадир подтверждает свое творческое кредо «не повторяться в стиле и жанре». В «Не жить» – классическое противостояние маньяка и жертвы, на первый взгляд, относит книгу к разряду психологических триллеров западного образца, но нешаблонный финал выводит за рамки привычных категорий и дает определенный ответ на гамлетовский вопрос.


Сердце Анубиса

Читатель повести Юрия Бригадира «Сердце Анубиса» сразу же попадает в мир алкоголиков, пьянок, мата и студенческих общаг. Атмосфера для многих необычная и неприятная. Но те, кто читал Венедикта Ерофеева и Юза Алешковского, понимают — книга совсем не об этом, и чтобы раскрыть замысел автора, нужно читать дальше, все впереди и только начинается, а мат и пьянки — всего лишь фоновая бутафория. Правильно, книга совсем о другом…В нашем мире стало очень много злобы и жестокости. Почему? Никто не знает точно. Может, из-за наших десятилетиями продолжающихся неустроенности, нищеты и беззакония, необходимости на ком-то выместить накопившуюся злобу, может по другой причине.


Аборт

Это небольшой обзор «шлюза» между реинкарнациями. Роман рассчитан на любого, кто твердо знает, что умрет, но при этом не воспринимает смерть как тупик. Таковых, оказывается, не очень много. Видимо, существует какой-то вселенский физический или даже ментальный запрет на подобные размышления, и лозунг «Однова живем!» чрезвычайно популярен во все времена. Что не однова — подспудно понимают все. Но дружно отказываются глядеть в тую сторону — как, к примеру, отказывались академики глядеть в телескоп Галилея. Я их, однако, прекрасно понимаю.


Машка, Рыжик и Джульбарс

Все те же Домашние Питомцы. Как не надо откармливать поросенка. ))) Вторая премия на конкурсе ДП. Но главное – приз читательских симпатий до кучи! Вот где повод-то нажраться! )))


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.