Мейсенский узник - [9]

Однако Августа занимали не только показная пышность и чувственные наслаждения. Во Франции он также отметил денежную политику, проводимую интендантом финансов Кольбером, и как многие другие немецкие правители решил ввести у себя такую же. В начале семнадцатого века Саксония была одним из самых процветающих немецких государств. Ее плодородные почвы, богатые залежи полезных ископаемых и умеренный климат способствовали и промышленности, и сельскому хозяйству. Однако в правление Августа все еще сказывались губительные последствия Тридцатилетней войны. Фермы были разрушены, помещики выжимали из крестьян последние соки, промышленность почти исчезла. Август надеялся по французскому примеру поддержать внутреннюю торговлю и горное дело, науку и ремесла, чтобы вернуть стране былое благосостояние и таким образом укрепить свое могущество и пополнить казну.

Он взял на службу видного ученого Эренфрида Вальтера фон Чирнгауза и поручил тому исследовать месторождения полезных ископаемых, а также разработать новые промышленные технологии. Друг Лейбница, Чирнгауз долгое время занимался математикой и философией в Лейденском университете, затем в Парижской академии наук. В Саксонии он основал три стеклянных завода и красильную мануфактуру. Еще он изготавливал огромные фокусирующие зеркала и линзы по подобию тех, которые видел в Париже, и с их помощью получал куда более высокие температуры, чем позволяли все другие тогдашние методы. Впрочем, существовала область, в которой Чирнгаузу особенно хотелось преуспеть — изготовление фарфора.

Страсть Августа к изящному фарфору была так же ненасытна, как его страсть к хорошеньким женщинам, и он так же часто давал ей волю. Если бы Чирнгауз отыскал способ изготавливать этот бесценный материал, не только исполнил бы волю государя, найдя применение местным ресурсам, но и мог бы привлечь в Саксонию огромные деньги, уплывающие на Восток. И пока юный Бёттгер пытался в Берлине превратить свинец в золото, сидел под арестом в Виттенберге, а теперь продолжал алхимические исследования узником в Дрездене, Чирнгауз с не меньшим воодушевлением пытался раскрыть секрет, казавшийся в ту пору столь же неуловимым, — способ превратить глину в фарфор.

Глава 4 Китайский секрет

У нас нет окончательной уверенности относительно фарфора, или порцелина, который, по общему убеждению, изготавливается из глины, пролежавшей сто лет под землей; ибо здесь авторы не только расходятся, но и противоречат один другому. Гвидо Панчиролло утверждает, что фарфор делают из яичной скорлупы, панцирей омаров и гипса, пролежавших в земле восемьдесят лет, и с ним соглашается Скалигер; таков же и общепринятый взгляд. Однако Рамузио в «Плаваньях и путешествиях» пишет, что делают его из глины, однако не выдержанной в земле, а напротив, затвердевшей под ветром и солнцем в течение сорока лет.

Томас Браун. Лженаука суеверий. 1646.

Август поручил Бёттгера надзору двух доверенных придворных: Михаэля Немица и Пабста фон Охайна, и приставил к нему трех помощников. Кроме этих пятерых, никому не дозволялось с ним разговаривать, всякое общение с внешним миром отсутствовало, и даже окна постоянно были закрыты ставнями, чтобы прусские шпионы не попытались его выкрасть.

В Варшаве король с нетерпением ждал вестей. Фон Фюрстенберг получил указание как можно скорее привезти образчик философского камня. Бёттгер с неохотой упаковал в дорожный ларец немного своего загадочного порошка, меркурий (ртуть), некоторые другие ингредиенты и оборудование, затем объяснил Фюрстенбергу, как проводить опыт. Однако когда Фюрстенберг 14 декабря 1701 года прибыл в Варшаву, королевский пес опрокинул ларец и часть склянок разбилась. Недостающие компоненты заменили, и две недели спустя под покровом ночи, в потайной комнате варшавского дворца был проведен эксперимент. В дрожащем свете свечей король и фон Фюрстенберг надели кожаные фартуки, разожгли огонь и постарались на память как можно точнее выполнить инструкции Бёттгера. После многих часов кипячения, помешивания и раздувания огня они получили твёрдую металлическую массу, которая была чем угодно, только не золотом. Однако неудача не остановила Августа; он велел юному алхимику продолжать исследования.

Заточение и работа из-под палки очень скоро подорвали душевное здоровье Бёттгера. У Цорна он привык, что может свободно (хоть и втайне) проводить собственные исследования и подстраивать чудесные трансмутации. Теперь и о свободе, и о тайне не приходилось даже мечтать, а угроза смерти висела над ним Дамокловым мечом. От страха и подавленности у Бёттгера начались приступы истерии, во время которых он, по красочным описаниям современников, напивался до непотребного состояния и ревел, как бык, скрежетал зубами, бился головой о стены камеры, плакал и трясся всем телом. Август, убежденный, что все это притворство и что Бёттгер просто не желает выдать свой секрет, велел перевести узника в мрачную, стоящую на высокой скале крепость Кёнигштейн — одиночество-де быстро его вылечит. Однако суровое обращение возымело обратное действие — приступы только усилились. Тюремщики рапортовали: узник впадает в такое буйство, что его приходится держать двум стражникам. Довольно скоро они отыскали лекарство: вино и пиво, которые Бёттгер готов был поглощать в любых дозах. Теперь у стражи было средство успокоить подопечного. Бёттгера такое лечение вполне устраивало: алкогольное забытье притупляло тоску одиночного заключения и страх смерти.