Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - [51]

Двери, из которых состоял трактир, так и норовили распахнуться. Интересно, если их открыть одновременно, здание рухнет? Если не считать дверей, это был самый обычный трактир, только большой. С полсотни столиков без скатертей, пяток игорных столов, музыкальный автомат. В дальнем углу раздался взрыв гогота, толпа расступилась, и я увидел ее.

Прямо на полу трактира лежала бородатая голова размером с хороший шкаф. Она была крайне неухоженной: длинными лохмами свисали немытые волосы, все лицо заросло жесткой щетиной. Синий нос и тяжелое амбре объясняли, отчего слезятся красные глаза. Голова часто зевала или покусывала рыжеватые усы. Нестройной толпой от нее расходились особо оборванные личности, среди которых был и давешний вампир.

Барной стойкой повелевала высокая полнокровная тетка солидной комплекции. Рукава ее цветастой кофты были натянуты чуть не до костяшек пальцев, и она их все время одергивала. Но когда барменша доставала чистый бокал или передавала пиво, рукава подскакивали до предплечий, обнажая татуировки: сомкнутые губы с прижатым к ним пальцем.

Такой знак мне, признаться, еще ни разу не встречался. Но мысли были заняты другим: в трактире было несколько парней, по виду младше меня. И в руках они держали бокалы с пенной шапкой. Значит, здешняя хозяйка смотрела на закон о семнадцатилетних сквозь пальцы. Нет, не то чтобы мне было невмоготу, но ведь интересно попробовать! Стараясь делать бывалый вид, я прошел к стойке и залез на стул. От выбора разбежались глаза, но начать лучше с чего-нибудь простого.

– Тройное пиво из котла болотницы, пожалуйста, – небрежно отбросив меню, заказал я.

– Мне неприятности не нужны. Раз нет семнадцати – не положено.

Вот почему как заказ в «Толстосуме» делать – так никто не поинтересовался, сколько мне лет, а как несчастного грошового пива попробовать – так извини, Мэтью, подрасти немного?

– Ладно, есть один вариант. Видишь голову? Залазь с той стороны в рот, вынырнешь с этой – так и быть, налью стаканчик. В такую-то ночь грех не помочь хорошему человеку, правда?

Все-таки я везучий: трактирщица – умудренный жизнью человек, понимает, что от одного бокала ничего не бывает!

У головы собралась небольшая очередь из слегка уставших джентльменов. Одного, почти не стоявшего на ногах, под развеселую песню товарищи раскачали на руках и закинули прямо в рот бородатому. Рот закрылся, голова подвигала щеками и сглотнула. С обратной стороны раздался плевок, шлепок, и джентльмен выбежал к нам, свежий и бодрый, как младенец. Я обошел голову кругом: оказывается, там было такое же лицо, только моложе!

– Это вишь, что Янусина придумала? Кто уже никак просветляться не может, лезет с этой стороны. И как огурец! А кому ресурс не позволяет больше стаканчика приобресть – ну мало ли на какие другие нужды пошли деньги честного человека! – тот, значит, залазит с обратной – и тож как огурец, но уже доведенный до нужной кондиции. Ну и мелкоте всякой, вроде тебя, помощь – на часок годков подбавить. А то жди, пока семнадцать исполнится. Может, и не доживешь вовсе, правда? – заржал человечек, похожий на поганку.

Я незаметно сдернул с шеи амулет и зашел с другой стороны. Младшее лицо придремало, и я не знал, как его позвать. Согласитесь, невежливо лезть другому человеку в рот, даже не поздоровавшись! Кто-то из завсегдатаев пощекотал в носу кочергой, и щербатый рот тут же призывно распахнулся. Идея перестала казаться мне такой уж привлекательной.

– Эй, пацан, или залезай, или не задерживай очередь!

За моей спиной с клацаньем сомкнулись зубы. Двигаться можно было только вперед. Пока ничего страшного: ползи и ползи себе по узкому, темному тоннелю. Единственное: ощутимо запахло дрожжами.

– Проверка личностей, – раздался снаружи суровый голос.

Патруль! Я в панике заметался. В трактире послышались грохот роняемых стульев, крики и дикий хохот. Голова держалась как могла, но в конце концов шумно втянула воздух, и меня потащило назад. От этого голова судорожно задергалась: она подавилась. Оба лица заходились в кашле, я был им как кость в горле. Наконец сильный спазм протолкнул-таки меня наружу. Я пулей вылетел изо рта бородатого и рухнул на пол.

У меня дико, безумно болела голова. Она трещала так, как будто по ней колотили молотком и пилили ржавой пилой под душераздирающие вопли мартовских котов. Я пытался встать – ноги подкашивались. Перед глазами мелькали какие-то силуэты, кто-то что-то настойчиво спрашивал, но язык у меня заплетался. К тому же во рту было так сухо, что я чуть отлепил его от нёба. Меня, наконец, перестали трясти и оставили в покое, зато накатила дикая тошнота. Ближайшая дверь услужливо распахнулась, и меня вывернуло наизнанку.

Ночная прохлада немного освежила, и кое-как я дополз до ближайшего столика и повалился на него. Рукава тут же намокли от пролитого пива. Зубы клацали, я кутался в ворот сюртука.

– Неважно выглядишь. Может, тебе кровь пустить, полегчает? – сочувственно спросил кто-то, усаживаясь на соседний стул.

Я поднял глаза – это был мой знакомый вампир. Я моргнул, и вампиров стало два. Одинаковых. Голова шла кругами и от более простых мыслей, поэтому вопрос о том, какой из двух настоящий, я решил отложить.