Метрополис. Индийская гробница - [21]

— Кто это? — спросил он мельком и равнодушно.

Нинон улыбнулась нежно и зло.

— Мой пёс, — сказала она.

Ротванг, казалось, уже забыл свой вопрос и не услышал ответа.

— Через десять минут ты должна быть готова.

— Да.

— Зал переполнен. Пришли все, которые должны были тебя видеть. Сегодня вечером ты не будешь говорить ни с кем. Ты будешь только танцевать и улыбаться и снова исчезнешь. Я не желаю, чтобы кто-нибудь узнал, как тебя зовут, кто ты и где ты живешь. Я сразу же увижу, умеешь ли ты держать слово, Нинон. От этого зависит все, что случится потом.

— Я знаю, — ответила девушка, спокойно улыбаясь.

* * *

Молодые люди из Дома Сыновей стояли в оригинально декорированном зале сбившись в группу, немного поодаль от остальной публики.

— Ты знаешь, кто собственно пригласил нас сюда? — спросил один из них товарища.

Тот покачал головой.

— Нелепо то, что никто его не знает, — сказал он, вытаскивая из кармана своего фрака узенькую карточку. — Но мне кажется, я часто слышал его имя в связи с сенсационными техническими совершенствованиями. Непроницаемость стекла по отношению к звукам тоже, если я не ошибаюсь, изобретение Ротванга.

— Быть может, Фредер мог бы разъяснить нам все это.

— Возможно, но Фредер болен.

— Все еще?

— Все еще.

— И никто не знает, что с ним?

— Нет. Его камердинер ничего не хочет говорить. Но, кажется, что-то с нервами. Я хотел навестить его, но к нему никого не пускают.

— Его недостает мне, сознаться. — сказал Жан Вицлар, один из питомцев Дома Сыновей, — он был самым веселым из нас. Ингрид и Мадлон горько плачут, и Ротванг, кажется, скоро сойдет с ума, потому что он воображает, что эта история с девушкой виновата в болезни Фредера.

— Быть может, он и прав, — задумчиво сказал Гартвиг.

Вдруг он сжал руку своего товарища.

— Вот она! — пролепетал он взволнованно.

Жан Витцлар освободил свою руку.

— Тыс ума сошел? — спросил он в каком-то бессмысленном гневе.

Затем он замолчал и застыл с широко раскрытыми глазами.

Большой световой шар падал с потолка на верхнюю площадку лестницы, которая широкими ступенями спускалась с галереи в залу. В этом шару света стояла неподвижная фигура девушки. На её узких плечах поднималась головка, обрамленная золотистыми волосами. Лицо её было похоже на улыбающуюся маску.

Рядом с девушкой стоял Ротванг, спокойный, как человек, который совершенно уверен в начатом им деле.

— Дорогие гости, — сказал он, — благодарю вас, что вы последовали моему приглашению, которое должно было показаться вам шарлатанством. Я обещал вам чудо. Я ничего не прибавлю к своему обещанию. Мне остается только представить вам эту молодую девушку, которая сдержит мое обещание. Пойдем, Мария.

Он взял ее за руку и спустился с нею по лестнице.

— Это, правда, она, — сказал Жан Вицлар внезапным охрипшим голосом.

— Молчи, — шепнул Гартвиг.

Жан Вицлар обернулся к товарищу. Он увидел его побледневшее лицо с поджатыми губами.

— Танцуй, Мария, — сказал Ротванг.

И девушка начала танцевать. Собственно, это не был танец. Она мягким, плавным движением подняла руки над головой. По её плечам, груди, бедрам и коленям проходила едва заметная дрожь.

Казалось, тело девушки поднималось все выше и выше, хотя ноги её не двигались. Никакой танец, никакой крик не мог бы так взволновать людей, как эта дрожь скользящего тела: Она была никому неведомым созданием, цветком, который хотел сделаться человеком, но не мог вырвать своих корешков из земли, — человеком, который по какому-то мрачному проклятию должен был окаменеть, который знал свою судьбу и у которого осталась только эта немая дрожь, чтобы выразить все свое бессильное отчаяние.

Внезапно свет в зале потух. Никто не решился двинуться с места.

Когда электричество зажглось вновь, девушка уже исчезла.

У подножия лестницы стоял Ротванг. Он утомленно сказал:

— Благодарю вас, дорогие гости.

* * *

В этот вечер, когда Ротванг пригласил в самый блестящий зал Метрополиса тысячу избранных гостей, в городе появилась странная и грозная болезнь, против которой врачи были бессильны, против которой, казалось, не существовало никакого лекарства, и которая распространялась все дальше и дальше, как придушенный огонь. Она тщательно выбирала свои жертвы. Она отыскивала их в Доме Сыновей, который до сих пор был верной крепостью, защищавшей Сыновей самых богатых и могущественных граждан города от всевозможных опасностей и неожиданностей.

Первой жертвой страшной болезни был Жан Вицлар. Через три дня после танца Нинон-Марии он пришел к Ротвангу. Человек, уже не похожий на самого себя, пылающая тень…

— Дайте мне девушку, — сказал он голосом, которым никогда не говорил раньше.

Это был голос раба, голос, лишенный всякой надежды. Ротванг пожал плечами и сонно улыбнулся. Ему было очень жаль, конечно, Жан Вицлар был сыном очень значительного и влиятельного человека. Единственному сыну такого человека охотно оказывать услуги. Но девушка, по имени Мария, была своенравным и хрупким существом. Она не хотела видеть Жана Вицлара, и ей нельзя было приказывать.

Жан Вицлар смотрел в лицо Ротвангу, видел его насмешливую улыбку. С перекошенным лицом бросился он на него. Но какой-то горбун схватил молодого человека, оттащил его и выбросил на улицу.