Метроном. История Франции под стук колес парижского метро - [35]

Внезапно, под воздействием неудержимого порыва, Робеспьер протянул руку к бороде высохшего трупа и холодно вырвал из нее два волоска. Он тщательно спрятал эти королевские реликвии в маленький бумажник, который быстро опустил в кармашек сюртука.

Присутствующие при этом лица бросились затем к останкам. Какая-то мегера дала трупу пощечину, любитель сувениров вырвал и унес с собой два зуба, солдат отсек саблей большой клок бороды. В конечном счете, тело Вер-Галана[30], как и все прочие, было брошено в общую могилу к северу от церкви, на уровне нынешнего сада Пьер-де-Монтрёй.

Эксгумированные при Реставрации, королевские останки, изъеденные известью, были благоговейно перенесены обратно в крипту.

Каким бы ни был ты ленивым королем, этот ноябрьский день 751 года принадлежит к тем, которые лучше бы не переживать. После полудня делегация аристократов и епископов почтительно предстает перед франкским королем Хильдериком III и с поклоном держит перед ним поразительные речи…

— Франкский народ кладет конец царствованию Вашего великолепия и продолжению вашей династии.

Хильдерик удивленно раскрывает глаза, но у него, по правде говоря, нет времени, чтобы протестовать: сильные руки хватают его хрупкую персону, насильно усаживают на низенькую табуретку, а другие крепкие молодцы, вооруженные ножницами, начинают остригать его длинные волосы, символ королевского достоинства. Пряди светлых волос, безмолвно падающие на плиты, означают конец правления Меровингов.

Поспешно остриженного Хильдерика водружают на скромную повозку, в которую впрягают пару лошадей. И вперед, кучер, кони мчатся галопом на север, в аббатство Сен-Бертен, построенное на маленьком острове Аа. Для последнего из Меровингов монастырь представляет собой золоченую клетку, ибо это богатое сообщество, способное воздать подобающие свергнутому королю почести. Невзирая на это, прочные стены напоминают, что гость — не более чем узник. Узник, который не выйдет никогда из своей тюрьмы.

Силовая развязка, положившая конец прежней династии, вовсе не была импровизацией или неким вдохновением: все было подготовлено заранее. Для этого Фульрад, аббат Сен-Дени, отправился в Рим, к папе Захарии, человеку мягкому, справедливому и доброму, но также тонкому политику, с которым советуются в трудных ситуациях. Речь шла о том, кто должен быть королем франков, тусклый Хильдерик или герцог Пипин, который фактически уже десять лет управлял королевством.

Кому должно отдать титул короля? Тому, кто имеет королевское достоинство только по имени или тому, кто обладает им полностью, но не обладает именем? — спросил Фульрад.

Его святейшество задумчиво огладил свою холеную седую бороду и, после долгой паузы, серьезно и важно ответил:

— Справедливо и разумно, чтобы тот, кто имеет истинную королевскую власть, носил бы титул короля.

По сути, папа дал согласие на то, чтобы Пипин стал королем франков. Полная несправедливость по отношению к Меровингам, которые некогда сделали свое королевство христианским! Вот так и низложили бедного Хильдерика, и тот не сопротивлялся.

Поднимается новая заря… Пипин, прозванный «Коротким» из-за малого роста, отличается необыкновенной активностью и проглатывает все в ненасытной жажде славы, почестей и власти.

Соглашение в Риме благоприятствует его амбициям, но ему необходимо добиться более явной легитимности, чем несколько слов, тайком произнесенных стареющим папой. Епископ Бонифаций, ловкий дипломатический советник нового короля, придумывает и организует коронование, способное поразить воображение людей. Сначала он вдохновляется Библией. Действительно, в книге Самуила говорится о помазании царей Израиля: «И взял Самуил сосуд с елеем и вылил на голову Саула…» (I, X, 1,[31]). Затем он сморит за Ла-Манш, к британцам большого острова: шотландских королей благословляют и признают их титул высшие церковные власти. Бонифаций делает умелый коктейль из традиций, чтобы создать королевскую интронизацию, в которой власть Бога сочеталась бы с людской верой.

Церемония состоялась в соборе Суассона. Король, с длинными волосами, окладистой бородой и с пурпурной мантией на плечах, повторяет слова, которые ему подсказывает Бонифаций:

— Клянусь охранять спокойствие под моим правлением в Божьей церкви и во всем христианским народе, бороться с несправедливостью, где бы она ни происходила, во всех решениях моих соединять справедливость с милосердием…

Тогда Бонифаций торжественным жестом изливает на лоб Пипина святое помазание — смесь оливкового масла с благовониями, — от которого должен на него снизойти Дух Святой, затем возлагает на голову суверена корону и влагает ему в руки скипетр, символы его власти.

— Да будет он всегда победоносным и великодушным! Да будут решения его всегда справедливы и мудры! Да будет царствование его мирным!

Знать и духовенство, собравшиеся под сводами собора, отвечают, трижды провозглашая латинскую формулу: «Vivat Rex in aetemum!» — «Вечная слава королю!»

С этого момента король франков становится монархом по божественному праву, соединяя в своем лице Бога и народ.

Три с половиной столетия спустя Хинкмар, архиепископ Реймсский, человек с более развитым воображением, чем наделенный знанием, придумал, будто бы Хлодвиг также получил торжественное помазание. Голубка будто бы принесла в клюве святой елей, предназначенный для помазания крещеного короля… На самом деле Хлодвиг никогда не получал помазания. Во-первых, церемония еще не была учреждена. Во-вторых, монарх не был христианином в момент своего коронования. Однако благочестивая легенда позволила французским королям установить традицию и объявить себя избранниками самого Бога.