Метро. Предыстория - [12]

– Спасибо. Лучше водки. – глаза генерала нервно блестели.

– Что случилось-то? – посерьезнел Мельников. – Что серьезное?

– Серьезней некуда. Объединенного штаба больше нет.

– В смысле? Самораспустились, что ли? – Мельников достал из шкафчика бутылку «Столичной».

– Если бы. Штаб уничтожен. – генерал сделал большой глоток прямо из горлышка. – Я на «Боровицкой» был, ну там с гуманитариями вопросы решали, а штаб на заседание собрался, на платформе – ну ты знаешь, где – где выход к ГШ. Вдруг из тоннеля черти какие-то с ПНВ, шлеп-шлеп-шлеп из автоматов с ПБС (приборами для бесшумной и беспламенной стрельбы) – и сорок трупов возле танка. И ушли назад в тоннель… Охрана дернулась, конечно, но… причем, что характерно – снят был только ближний пост, на сотом метре. На двухсотом – никто ухом не повел, пока ребята со станции не подоспели. Что характерно – между двухсотым и платформой никаких дверей или люков. Даже простукивать стали – чисто.

– Может, измена? Ребята с двухсотого пропустили?

– Исключено. Наши их уже проверили. Если бы врали – сказали бы. – Тетраглюканол, ты ж понимаешь… Да, и еще один нюанс. Не все тела найдены. Исчезли пять генералов из Комитета.

– Кто персонально?

– Ты их не знаешь. Пчелинцев, Афанасьев, Стеценко, Прокофьев и Гремякин.

– Стеценко? Слышал о нем. Начальник оперативно-технического управления, да?

– Он.

– Заговор? Ликвидировали конкурентов и ушли?

– Военные так и шепчутся…Дескать, заговор чекистов, да все такое… Я бы на их месте, пожалуй, тоже поверил… но я-то тут – и не в курсе… Не знаю…

– Давно случилось?

– Часа три как. Я старшим по званию теперь остался, так что тебе теперь опасаться нечего. Но ты мне нужен. Возьми еще кого надо из своих…

Мельников, Хантер и Никонов стояли на платформе «Арбатской». Тела уже убрали, но кровь еще не смыли. В торцах платформы стояли усиленные наряды с пулеметами, прожекторами освещая тоннели.

– Отсюда пришли? – спросил Мельников Никонова, кивая на левый тоннель в сторону «Киевской».

– Угу.

– Игорь Петрович, вы пока текучкой занимайтесь, а мы с Хантером чуток прогуляемся…

Мельников и Хантер легко спрыгнули на пути и медленно пошли, тщательно осматривая буквально каждый сантиметр стен, пола и, насколько было возможно, потолок.

За три часа усердных поисков они прошли порядка семидесяти метров, и здесь их терпение было вознаграждено. На одном из тюбингов была заметна черная полоса, как будто оставленная чьим-то соскользнувшим ботинком, а на том тюбинге, что был над ним – такой полосы не было, она заканчивалась резко на шве. Сам шов также не выглядел столь же сплошным, как все остальные – щель всего-то в пару миллиметров…

– Вот оно! – крикнул Хантер сидевшим поодаль бойцам.

Один из солдат побежал доложить командованию об обнаружении лаза, остальные подошли поближе и заняли позицию.

Хантер продолжал методично осматривать стену, Мельников отошел и присел у стены.

– Тонкая, однако, работа… – заметил он. – Наверняка встраивали сразу при сооружении тоннеля…

– Размеры лаза – примерно шестьдесят на шестьдесят – сообщил Хантер. – Открывается, похоже, только изнутри. Никаких признаков замочных скважин и т.п.

– Не могли эти гаврики его открытым оставить, пока сами орудовали на станции. Не должны были. Если бы у них что-то наперекосяк пошло и кто-то лаз нашел…

– Логично. А если им его изнутри открыли?

– Возможно. Но тоже вряд ли. Потому что им пришлось бы подавать сигнал, шуметь…

– А если в тоннель выведена кнопка, условно говоря, дверного звонка…

– Черт, возможно. В любом случае, какая-то кнопка должна тут быть.

– А может, рвануть ее? – предложил молодой лейтенант с петлицами инженерных войск.

– Все бы вам взрывать… А если дверь толста настолько, что мы ее не проймем… или, еще лучше, тоннель рухнет?

– У нас тут приборчик есть… с Лубянки прихватили… – в разговор вмешался капитан из ФСБ. – Буравит стенки до метра толщиной и зонд вводит. Картинка на монитор – в цвете, как в лучших домах…

– Вот это уже гораздо лучше, – откликнулся Мельников. – Шуруйте. А я пойду подкреплюсь малек. Хантер – идешь?

Через полчаса Мельников сидел перед монитором и озадаченно глядел на темный экран.

– Ну и? Недосверлили, что ли?

– Товарищ полковник, семьдесят сантиметров бетона прошли. Прибор не ошибается… просто темно там, похоже. Сейчас картинку в инфракрасном диапазоне дам… – капитан нажал кнопку. На экране появилось изображение ведущих вниз ступеней, потрескавшейся штукатурки стен и подтеков на потолке.

– Командир, похоже нашел! – Хантер подозвал Мельникова. – Смотри, вот за эту железяку, – он показал на кронштейн, на котором покоились силовые кабели, – кто-то недавно брался. Пыль стерта, видишь. А вот тут – у основания – стык. Деталька-то не сплошная… Может, покрутим?

– А если сигналка сработает?

– А другие варианты есть?

– Особо нет… – признался Мельник. – Валяй.

Хантер нажал на рычаг влево, потом вправо. Рычаг подался, но ничего не произошло. Еще раз туда-сюда. Тишина. Вдруг нога Хантера соскользнула с влажного ребра тюбинга, и он всем весом повис на рычаге. Рычаг подался вниз – и с негромким шипением бетонная стена ушла вглубь и вправо, освободив проход. На желтой стене открывшегося коридора, подсвеченной чьим-то фонарем, была видна трафаретная надпись синей краской – «Перегон Киевская-Смоленская. Берегись поезда справа!», и рядом – какой-то рубильник.