Метро 2033: Холодное пламя жизни - [77]

А я здесь. Измученный, одинокий, сходящий с ума убийца.

Воспоминания снова душат. Сажусь на поваленное дерево, чтобы перевести дух. Запрокидываю голову – кажется, что так мне немного легче. Низко склонившееся над землей пепельное небо бесстрастно. Оно равнодушно к одинокому путнику, глядящему на него с тоской. На стекло противогаза ложатся маленькие капли дождя. Я закрываю глаза.

Вспоминаю тот день, когда мы поехали на учения. День, круто изменивший нашу судьбу. Благодаря этой поездке я остался в живых. Внутренним взором я вижу раскаленный добела горизонт, слышу испуганные крики товарищей. Страх, недоумение. И среди общей суеты – резкий и властный голос Сапера. Тряска в армейском «Урале по каким-то таежным неезженым дорогам. Старый забор из бетонных плит и одинокая вышка на окраине леса. Спуск в темноту.

Убежище.

Открываю глаза. Пора идти.

Часа через полтора я добрался до перевала. Я был голоден и измотан, восхождение отняло у меня остатки сил. На вершине я решил отдохнуть. Радовало то, что, судя по карте, до моей конечной цели оставалось пройти совсем немного. Прислонившись спиной к камню, я смотрел вдаль. Отсюда видны горбатые сопки и зеленое море тайги. Свобода, простор. И горечь утраты чего-то важного, тоска по несбывшимся мечтам.

Надо идти. Вечереет. С ужасом думаю о том, что придется провести ночь наедине с собой. Сегодня надо хорошенько подготовиться к ночлегу. Спускаюсь осторожно, глядя под ноги. Камни сырые, только бы не оступиться.

Я уже почти спустился к подножию сопки, когда вдруг поскользнулся и поехал вниз по камням. Чудом спас стекло противогаза, но ударился затылком так, что зазвенело в ушах. Ногу пронзила адская боль. Я вскрикнул, и сознание покинуло меня.

* * *

Ветер надрывался, хлестал по стенам бетонной будки. Бросался, как безумный, но, натолкнувшись на рукотворное препятствие, умерял свой пыл. Мелкая морось кружила в воздухе, оседая на стекле маски противогаза.

– Ну и погодка, – угрюмо прозвучало справа. Гимнаст зябко поежился, поправляя ремень автомата.

Я глянул в сгущающиеся сумерки. Увидел у бетонной ограды согбенную фигуру командира.

Сапер прощался с семьей.

Что ждет нас? Сумеем ли мы убежать от смерти? Вроде бы «светофора» на нас не было. Командир сказал, что в четырех днях пути отсюда секретная военная часть. Сможем ли добраться?

Маршбросок в неизвестность.

Майор вынырнул из сумерек неожиданно. Поправил автомат, глянул на нас.

– Пошли! – твердо приказал он. И мы шагнули навстречу неведомому. Оставив за спиной убежище-склеп с заключенной в нем смертью. Семеро баловней судьбы, оставшихся в живых.

Прочь, прочь от чумного бомбаря, прочь от несбывшихся надежд, от старого мира. Каждому из нас хотелось надеяться, что этот путь будет пройден не зря.

Мы шли всю ночь. Двигались на север. Сапер то и дело доставал карту и компас, сверялся, стараясь держать верное направление. А когда забрезжил немощный рассвет, сил идти уже не оставалось. Командир объявил привал, и, пока мы усаживались на поваленную сосну, Олег Денисович в очередной раз достал указывающий нам верное направление прибор и нахмурился.

Стрелка компаса крутилась, как сумасшедшая.

* * *

Сознание возвращается неохотно, медленно. Пытаюсь пошевелиться. Резкая боль неожиданно простреливает левую лодыжку, в глазах стремительно темнеет. Крик вырывается из моего рта. Господи, где я?

Обвожу мутным взглядом видимое пространство. Темные камни, качающий кронами деревьев лес. В душу закрадывается страх, устраивается поудобнее на привычном месте. Пытаюсь снова подвигать правой ногой, и адская боль пронзает конечность. Хочется закричать, но на этот раз я проглатываю крик.

Стремительно темнеет. Осенние сумерки коротки. Ползет из сырой чащи холод, разливается по земле. Что-то тяжело ухает в лесу. Резко вздрагиваю, и нога тут же отвечает нестерпимой болью.

Неужели сломал? Нет, этого не может быть!

Холодно. Меня всего колотит, к горлу подкатывает тошнота. Снова стараюсь подбодрить себя. Ну, чего разлегся? Давай! Пытаюсь двигать стопой, но она словно онемела, лишь боль каленым железом прижигает снова и снова. Кружится голова. И совсем нет сил. Лес медленно сливается с темнотой, превращаясь в сплошную чернильную стену. Зыбкие сумерки стирают привычные очертания. Я медленно ползу вперед, стискивая зубы. Кажется, тропа.

По ткани защитного костюма стучат первые капли дождя.

Я наконец не выдерживаю. Утыкаюсь маской в сгиб руки, и тело сотрясают рыдания. Нет сил терпеть все это. Я чувствую, как слезы текут по щекам. С рычанием, борясь с болью, я подползаю к большой ели и ныряю под нее. Тут почти не мочит. Роняю голову на хвойное покрывало. Не могу больше.

Перед глазами плывут размытые картины. Сюжеты из фильма ужасов. И я уже не могу сопротивляться им.

* * *

Первым «засветился» Субоч. Смерть подкралась незаметно, надменно ткнув в товарища костлявым пальцем. Миша Суббочев, отошедший от весело пылающего костра за дровами, вдруг растеряно замер.

– Эээ, – испуганно протянул он, опустив руки. И я разглядел на его лице под стеклом маски тревожно светящееся пятно. Похоже, он увидел отражение «светофора» на стекле противогаза. Смерть догнала нас. Мы бежали от опасности, но эта тварь оказалась хитрее. Наши усилия были напрасны.