Метресса фаворита. Плеть государева - [122]
— Ты вроде называл его гомункулусом, — усмехнулся Ушаков.
— Гомункулуса тоже можно полюбить. У меня никогда не было семьи, сначала я служил герцогу, а он не желал, чтобы его охранник был обременён семейством. Потом появился Андре и весь этот русский проект. Когда же уже в России я стал убийцей на службе его императорского величества... Не позавидовал бы я той женщине и тем детишкам, мужа и отца которых назовут душегубцем и иродом. Андре был моим произведением, моей единственной семьёй. В нём была и есть вся моя жизнь. И вот теперь я намерен защитить его потомство.
— Ты начал рассказывать, куда вы дели настоящего царя, — напомнил ему Ушаков.
— Поручая охрану царя Петра принцу Конти, мы, разумеется, знали о том, что тот не прошёл на польский престол благодаря стараниям Петра Алексеевича, поддержавшего своего претендента Августа. Мы все понимали это, тем не менее каждый решил для себя, что Конти удовлетворится уже тем, что ненавистный ему монарх будет заключён в одну из польских, а затем шведских крепостей. Кроме того, за участие в заговоре, как и всех нас, его ожидал солидный куш. Но никому не пришло в голову, что Конти может воспользоваться нашим общим узником на свой лад.
Вообще, претендентов на польский трон было много, во-первых, сын покойного короля Яна, Иаков Собеский, далее пфальцграф Карл, герцог Лотарингский Леопольд, маркграф баденский Людовик, внук папы Одескальки, французский принц Конти, курфюрст Саксонский Фридрих Август И и несколько польских вельмож. При этом почти сразу же в лидеры выбились Конти и Август.
Русский царь поддерживал Августа и был категорически против Конти, так как Франция находилась в дружественных отношениях с Османской империей, и, приди к власти французский принц, Польша быстро вышла бы из Священного союза четырёх держав, предавшись османам. То есть на стороне Конти были Франция и Османская империя.
В результате совершились выборы, в которых снова с равным количеством голосов вышли Конти и Август. Понимая, что Речь Посполитая поделилась на два лагеря и в воздухе запахло грандиозной сварой, Пётр Алексеевич подвёл к польской границе русские войска. После чего Август получил корону, для чего принял католичество. Конти же остался не у дел и затаил обиду.
— Ты хочешь сказать, что в деле подмены государя участвовали и Конти и Август? — Ушаков пытался отыскать лазейку в явно заранее подготовленной речи Могильщика.
— Конти с самого начала был участником заговора, что касается Августа, то только отчасти и под давлением обстоятельств. Так случается повсеместно. Политика, мой друг, весьма грязное, скользкое и вонючее дело.
— И Конти убил Петра?
— Не совсем. Я расскажу тебе о судьбе настоящего Петра в следующий раз, теперь же мне бы хотелось воспользоваться твоей доброй волей и забрать своего друга Яана Муша, а также обещанный тобой царский камзол.
— Камзол сейчас вынесут. — Ушаков поднялся.
Могильщик уставился на него с удивлением.
— Поеду с тобой, посмотрю, что ли, на твоего Муша, каков он. Ты же, помнится, говорил, что сводные братья Андре были схожи с ним. Андре же, по твоей версии, царь Пётр. — Ушаков позвонил в серебряный колокольчик — и в комнату влетел лакей, выслушав приказ, он принёс завёрнутый в белую материю камзол цвета охры. Развернув тряпицу перед своим гостем, так, чтобы Могильщик мог разглядеть камзол, Андрей Иванович приказал подавать ему шубу.
— Зачем тебе это нужно? — Могильщик шёл по коридорам огромного ушаковского дома, печатая шаг, на ногах у него были грубые, подбитые гвоздями сапоги. Поверх сутаны слуга накинул на своего господина чёрный плащ с серым меховым подбоем. Вместе, чуть ли не рука об руку, они сели в карету Ушакова. Слуга Могильщика, которого тот называл на итальянский лад Джузеппе, следовал за ними, неся на вытянутых руках царское одеяние.
Собственно, царский камзол действительно мало чем отличался от того, что носил сам Ушаков, государь был равнодушен к роскоши. Во всяком случае, московская шуба и традиционное царское облачение его откровенно бесили и были излюбленными поводами для шуточек в стиле «одежда для лентяев». Сам Пётр предпочитал удобные камзолы с просторными карманами, которые у него вечно были оттопырены из-за разных необходимых ему предметов, которые он туда постоянно засовывал.
Когда в прошлом году, по приказу государыни, Растрелли[138] и помогающие ему в работе мастера Николя Пино[139] и Андрей Овсов[140] сделали восковую персону Петра I, на нём тоже был камзол, вроде того, что добыл для Могильщика Ушаков. Ещё точнее, подлинный наряд императора, который тот надевал всего один раз на коронацию Екатерины Алексеевны.
