Метр Адам из Калабрии - [23]

, а носильщики в это время уложили гроб на носилки и пошли впереди процессии в сопровождении четырех «ангелов», причем сразу же за ними во главе сопровождающих тело следовал кум Маттео, который, поскольку в Калабрии существует обычай нести покойника с открытым лицом, не сводил глаз с благословенной скуфейки, что должна была бы возместить ему утрату трех сольдо.

В церковь прибыли на закате; ее отделял от деревни величественный сад, где в свое время прятался Марко Бранди, и она возвышалась у самого склона горы. Это было одно из тех крохотных живописных строений, которые так любят пейзажисты, ибо теплый колорит камня великолепно прорисовывается на фоне бледной листвы каштанов; как и все аббатство, церковь находилась в довольно плачевном состоянии, но фра Бракалоне, учитывая торжественность случая, при помощи только что срезанных цветов и старинных гобеленов обновил ее наилучшим образом.

Верный данному обещанию, он встретил тело друга на пороге. Носильщики поставили гроб на возвышение, устроенное посредине клироса, и, пока «ангелы» допевали последний псалом, фра Бракалоне зажег вокруг покойника шесть обещанных свечей. Эта скрупулезность еще больше напугала метра Адама, поскольку он уже ни в коей мере не сомневался в том, что достойный ризничий целиком и полностью сдержит данное им слово и просидит у тела всю ночь. Как только пение псалмов прекратилось, «ангелы» вышли из церкви, носильщики последовали за ними, а жители Никотеры — за носильщиками, за исключением, однако, кума Маттео, умудрившегося проскользнуть незамеченным в исповедальню. В результате этого у метра Адама вместо одного стража-хранителя появилось два, и если бы это обстоятельство стало ему известно, то опасения его несомненно обратились бы в безумный страх.

Фра Бракалоне затворил за ушедшими дверь и, усевшись возле возвышения, стал бормотать молитвы. А метр Адам в это время размышлял, что ему лучше сделать. Быть может, стоит подождать, пока фра Бракалоне уснет, что рано или поздно обязательно случится? Или стоит довериться ему и довести до его сведения, что он совершает бдение при живом? Второй вариант показался ему наиболее опасным; впрочем, времени для окончательного выбора было еще достаточно, и метр Адам решил проявить терпение и сохранять ту самую неподвижность, которую он не раз просил у своих моделей, так никогда ее и не получая. Что касается кума Маттео, то тот терпеливо выжидал, рассчитывая в целях осуществления задуманного плана на то же самое, на что надеялся метр Адам, а именно — ризничий либо уйдет, либо заснет.

Время шло, и оба, обманувшись в своих ожиданиях, начали чувствовать себя довольно скверно: один в гробу, другой в исповедальне; но вдруг фра Бракалоне осекся посреди молитвы и вскочил, словно вспомнив что-то очень важное, после чего быстро направился к дверце, выходящей в коридор, который вел через галерею церкви в аббатство. Дело в том, что достойный служитель Господа вдруг вспомнил про одно из обещаний, данных им метру Адаму, и потому помчался изо всех сил в свою келью, находившуюся в противоположном конце монастыря, чтобы забрать оттуда торжественные облачения, приготовленные для погребальной церемонии.

Метр Адам и кум Маттео, каждый в свою очередь, подумали, что настал час избавления; один, лежа в гробу, поднял голову, а другой приоткрыл дверцу исповедальни, причем первый решил, что уже свободен и вот-вот выбежит на волю, а второй вообразил, что уже стал владельцем знаменитой скуфейки. Но в ту минуту, когда каждый из них осторожно выставил ногу — один из гроба, другой из убежища, — с паперти донесся страшный шум и дверь с грохотом распахнулась, открывая дорогу группе вооруженных людей, с бранью и проклятиями рассыпавшихся по церкви.

Тут метр Адам и кум Маттео убрали ноги и в неподвижной немоте стали ожидать дальнейшего развития событий.

IX ДУШИ ЧИСТИЛИЩА

Группа, столь беспорядочно и шумно ворвавшаяся в самый неподходящий момент, была банда Марко Бранди.

С того времени, как разбойники лишились своего предводителя, они стали жертвой достойной сожаления анархии и роковой недисциплинированности. Правда, в течение нескольких дней, непосредственно последовавших за его исчезновением, они еще придерживались привычных для них почти что военных норм поведения, поскольку опасались, что в один прекрасный миг он объявится вновь; но мало-помалу сама мысль о том, что он либо погиб, либо схвачен, стала восприниматься ими как свершившийся факт и в отсутствие сильной руки, подавлявшей дурные страсти, злополучные бандиты стали поддаваться собственным прихотям и действовать, повинуясь зверским инстинктам, лишившись последних остатков чести и совести, кляня на каждом шагу Бога и дьявола, распевая «Аве Мария» в кабаках и буйствуя в церквах.

И вот в тот день, о котором идет речь, узнав, что в половине одиннадцатого вечера по дороге между Джоей и Милето проследует почтовая карета, перевозящая из Палермо в Неаполь налоговые сборы, человек двенадцать-пятнадцать из числа этих нечестивцев устроили засаду между двумя упомянутыми селениями и, обратив в бегство сопровождавший экипаж эскорт, без всякого уважения к государственным службам наложили лапу на общественные средства; после этого они отправились в харчевню, где поужинали так, словно у них было по два желудка, но ни капли совести. Затем, полупьяные и ни в малейшей степени не доверяющие друг другу, они решили разделить награбленное в церкви, так как, если даже кто-нибудь и вздумает обмануть товарищей, святость места удержит его от этого. Сказано — сделано; однако столь похвальные намерения привели их сюда явно не вовремя с точки зрения как метра Адама, так и кума Маттео.