Метод инспектора Авраама - [89]

* * *

На следующий день они поехали в Иерусалим. Это была суббота, последний день отпуска Марьянки. Сначала гуляли по западному городу – Авраам взял ее в Нахлаот и показал улочки, на которых жил его дед и на одной из которых целый год жил он сам во время учебы. Город выглядел пустым, вокруг не было слышно ни звука. Воздух казался душным от грусти расставания.

Сразу после возвращения оттуда Марьянка попросила инспектора взять ее на Елеонскую гору. Ее отец, который несколько лет назад побывал в Израиле, рассказал ей о святости этой горы и о красоте Иерусалима, открывающегося с ее высоты. Авраам Авраам поплутал по новым шоссе, ведущим к восточному городу, пока не нашел нужную дорогу. В восточной части движение стало бурным, и чем выше в гору они поднимались, тем сильнее становилась толкотня туристов. Полицейские присели на деревянную скамейку – и Иерусалим раскинулся перед ними, плоский и окаменелый. Вокруг щелкали камеры, и золотой Купол Скалы пылал от зноя.

Авраам говорил все меньше и меньше, и Марьянка пыталась его утешить. Ее самолет еще не взлетел, а расстояние между ними уже нарастало.

Она показала на Старый город.

– А ты знаешь, что в один прекрасный день через эти ворота в Иерусалим войдет Мессия?

– Кто бы сомневался! – ответил инспектор.

– Ты вот смеешься, а иудеи тоже верят в то, что воскрешение мертвых начнется на Елеонской горе. Когда пророк Элия протрубит здесь в рог, – серьезно сказала девушка.

– Не думаю, что в Холоне его услышат, – усмехнулся ее спутник. – Откуда ты вообще все это знаешь?

– От папы. Он учил меня не только карате.

Они долго-долго молчали, пока Авраам Авраам не почувствовал, что уже не может сдерживать свою печаль, и не сказал:

– Самое ужасное то, что иногда я думаю: хорошо, что он умер. Я не так уж на него злюсь, хоть и вообще его не знал.

– Ты о ком? – спросила Марьянка.

– Об Офере. О пропавшем мальчишке. Мальчишке, которого мы искали.

И впервые с тех пор, как он вышел в тот вечер из полицейского участка, инспектор заговорил о том, что случилось. Он рассказал своей коллеге про допрос Ханы Шараби, про ее отказ говорить и про ее слепое нежелание признаться в том, что случилось в комнате Данит, в комнате, дверь которой была для него закрыта. В этом была причина того, что они с самого начала прятали от него дочь.

– Правда, иногда я до того злюсь, что несколько раз подумал: хорошо, что он умер так, как умер. И пришел в ужас от этой мысли, – признался Авраам.

Марьянка высвободила свою руку из его руки.

– Не понимаю, почему ты думаешь, что он на нее напал, – сказала она.

Инспектор закурил сигарету.

– Я не верю, что все произошло именно так, – добавила девушка.

Но это не был вопрос игры «Верю – не верю».

– Ави, ты меня слышишь? – настаивала Марьянка. – Я не понимаю, почему ты решил поверить его отцу, а не матери. А ты не подумал, что, может, она и не лгала? Что она нашла сына в его комнате, как и сказала? Что Офер не трогал свою сестру?

Авраам уставился на нее затуманенным взглядом.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Что соврал отец Офера. Ведь у него есть понятная причина это сделать. Ясно, как божий день, что история, которую он вам рассказал про Офера и его сестру, повлияет на меру наказания, которое он получит. Разве не так?

– Да, и это законно. Тебе не кажется?

– Значит, ты согласен, что если б разборка между ними случилась из-за чего-то другого, вы отнеслись бы к нему по-другому, верно? А если он выдумал этот рассказ, чтобы создать для себя оправдательную причину и смягчающие обстоятельства, а вы повелись на его рассказ, вместо того чтобы выслушать то, что вам пыталась сказать мать?

Шрапштейн был уверен, что Рафаэль Шараби, начисто сломавшись, не солгал, а Хана Шараби продолжала врать, – и все приняли его версию.

– Говорю тебе, я не верю в то, что она соврала, – продолжала Марьянка. – Мать Офера сказала тебе правду. Ведь вы уже убедились, что она не солгала, когда сказала, что вернулась в квартиру позже отца. А об этом вы не подумали, о раннем возвращении отца? Это только предположение, но, может, именно он напал на дочь? Может, он решил, что Офер уснул, и зашел в ее комнату, а Офер не спал или проснулся, потому что услышал оттуда шум и обнаружил его? Это объясняет не только то, почему отец его убил, но и то, почему ему было так важно скрыть все, что случилось. Придумать историю про то, что Офер пропал. Вам ведь ни разу не пришло в голову, что, может быть, мальчик просто пытался защитить свою сестру?

Ее слова потрясли Авраама.

«Я своих детей пальцем не трону, кто бы меня об этом ни попросил!» – сказала ему на допросе Хана Шараби.

А Илана с помощью Маалюля воспроизвела ему сцену того, как отец шмякнул сына сначала об одну стену, а потом о другую.

– Но почему ей не сказать открытым текстом, что ее муж врет? – спросил инспектор.

– Она ведь сказала, что боится его, разве нет? И, кстати, сказала это просто и ясно. Ты говорил, она упрямо повторяла, что нашла Офера в его комнате и что Офер сестру не трогал. Вы просто решили, что стоит поверить версии отца, а не тому, что рассказывает мать.

Илана на его звонок не ответила. Авраам оставил ей сообщение, в котором сказал, что ему необходимо срочно с ней переговорить. Весь мир пошел кругом. Ему захотелось немедленно влезть в машину, поехать в участок, вернуться к делу и к деталям видеозаписи, привести Рафаэля Шараби в следственную камеру и допросить его заново. Сделать это самому. Но Авраам не был готов расстаться с Марьянкой. Он стоял напротив нее, повернувшись спиной к городу.