Метод 15/33 - [66]

Данное событие также подсадило в души моих родителей жучка, от которого им уже не удалось избавиться, – желание, чтобы я посвятил себя борьбе с преступностью. На протяжении всех последующих лет моего детства, отрочества и юности я отбивался от них, отодвигая исполнение этого желания написанием комедий, созданием комиксов и участием в драматических пьесах.

Тем не менее на последнем курсе колледжа (иезуитский колледж Святого Иоанна) священник, с которым я регулярно играл в шахматы, убедил меня взглянуть в лицо своим страхам. Решив, что его устами со мной говорит Бог, я в точности последовал его совету и пошел дальше. Я посвятил себя тому, мысли о чем долгие годы преследовали меня днем и ночью, – похищениям.

* * *

Итак, знакомьтесь – тринадцатилетний я, мои родители и мой восьмилетний брат Риз, которого мы никогда не называли Ризом. Мы называли его Мози. Стоял безоблачный и безветренный жаркий июльский день. Родители повели нас угощать мороженым в «Ворчунов», до которых было около восьми кварталов. На обратном пути мы зашли в Тертл-парк.

Мы с Мози уже раз двадцать обежали и объехали весь город на велосипедах. Иногда мы делали это вместе с нашим бебиситтером. С моей назойливой автобиографической памятью я мысленно воссоздавал каждый квадратный дюйм в трехмерной проекции. Я знал, что похожий на четырехугольную звезду особняк, построенный по проекту Фрэнка Ллойда на углу Тертл-парка, находится в полумиле от нашего дома. Я знал, что у начала подъездной дорожки к особняку лежит камень размером с баскетбольный мяч, на котором имеется десять насечек. Я знал, что Тертл-парк окружают пять викторианских особняков и три каменных, а также два современных мегасооружения, дом с мансардой и заброшенное ранчо. Расстояние между домами позволяло нам с Мози бегать наперегонки. Разумеется, я с легкостью его обгонял, но порой специально уступал, жалея младшего брата. Он был невысоким и носил очки с толстыми линзами. Я любил Мози. Он был таким легким. «Глупыш», – называла его мама. Он всех смешил. Все пророчили ему будущее великого комедийного актера.

Я никогда не смог бы стать таким, как Мози, а ему никогда не удалось бы стать похожим на меня. О, как же я пытался смоделировать его детство, возродить для нас всех этого давно утраченного мальчугана, такого милого и смешливого.

Забрав с собой мороженое, капающее из стаканчиков прямо нам на руки, мы, как семейство крякающих уток, уселись вокруг озера. Только нашим озером была бетонная черепаха из Тертл-парка. Бросив свой отсыревший и раскисший стаканчик в урну, Мози заявил:

– Играем в прятки. Пап, ты водишь.

И он бросился бежать. Мама тоже вскочила и покачнулась, но удержалась на ногах. Отец швырнул в урну свой собственный стаканчик и, закрывая глаза рукавами, воскликнул:

– Время пошло!

Между Тертл-парком и следующим парком с бейсбольным полем посередине проходила окаймленная дубами и соснами подковообразная дорога. Тяжело топая, Мози перебежал через подкову дороги и заспешил в дальний конец следующего парка. Я остался в Тертл-парке, взобравшись на дерево и устроившись на ветке в его густой кроне. Мне было отлично видно Мози, который втиснулся в куст ярдах в двухстах от меня.

По самой кромке второго парка змеилась еще одна дорога, черной лентой приклеившаяся к зелени заросшего травой поля. Мози прятался всего в двух футах от этой второй дороги, видимый водителями, но невидимый для отца, который считал с закрытыми глазами, и для мамы, которая спряталась на спортивной площадке под детской горкой и вообще смотрела в другую сторону. Но даже если бы они смотрели в сторону Мози, я сомневаюсь, что их зрение позволило бы им его разглядеть. Но у меня с моим зрением проблем не было. Тогда я еще не знал, как сильно от всех отличаюсь. Я думал, что вижу то же самое, что и остальные.

Коричневый «датсун», припаркованный в десяти ярдах от Мози, медленно прокатился вдоль парка до куста, в котором прятался Мози. Я отчетливо видел его номера, которые мгновенно заставили меня насторожиться: Айдахо XXY56790. Я узнал этот номер. Окулист, которого пригласили на судебное разбирательство, чтобы подкрепить мое свидетельство, сказал, что большинство людей способны различить номера на автомобиле, расположенном на удалении трех или четырех корпусов. И хотя дерево, на котором я сидел, находилось на удалении приблизительно сорока корпусов, острота моего зрения является «лучше когда-либо зарегистрированной и практически беспредельной». Это опровергало заявления адвокатов, которые утверждали, что я не мог разглядеть номера с такого расстояния. «Он, вне всякого сомнения, заучил свое заявление», – доказывали они. Они также требовали не принимать во внимание мое утверждение относительно того, что я прочитал по губам водителя «датсуна».

Когда машина подъехала к Мози, водительская и пассажирская дверцы распахнулись. Из машины вышли двое мужчин в спортивных костюмах – красном и черном. Водитель остался возле открытой дверцы, следя за тем, чтобы их никто не заметил, хотя поблизости никого не было, не считая невидимого меня на дереве. Второй мужчина – тот, который был в черном костюме, подошел к Мози, выдернул его из куста и бегом вернулся к машине, держа его под мышкой и плотно зажимая ему рот ладонью. Бросив его на заднее сиденье «датсуна», он сел рядом с братом, продолжая заглушать его крики. Водитель произнес: «Полночь». Я прочел это по его губам. После этого они умчались.