Меткое московское слово - [83]

* * *

— Половой, половой, где достал ты нос такой?

— У людей добрых гостил и в награду получил!

* * *

Друзья, прощайте,

Я умираю,

Кому я должен,

Тех всех прощаю!

* * *

Гость кобенится платить!

* * *

На второе нагретую тарелку надоть подать в салфетке. Учись делу нашему… С левой руки блюда заноси и трафь перед гостем промеж приборов. Что холодное, что горячее — нас спроси… Вот так! Это мы, господин посетитель, молодого к нашему делу учим. Антирес у него большой. Спички наизготове имей — закурить кому дать. Если гостю угодишь, то и приятность себе, при прощании, получишь…

* * *

Наше заведение — трактир чистый, хлебосольский, без девок и безобразия… Орган в нем музыку играет. Днем купечество и торговые люди промеж собой беседуют и дела делают. Вечером, правда, в кабинеты пускаем знакомого со знакомой посидеть. Без этого нельзя!

* * *

Барышню позвать можно… Вот, извольте приглядеть — Оля, в шляпке с букетом. Солидная в себе, на содержанье жила, недавно гуляет и по любви — характеру ищет. Может, Анну Николаевну — худящая брюнетка? Тоже нет?.. Позову вам распорядителя, они вас лучше убедят!..

* * *

Московская наша селянка на сковородке вам весьма поразительна по вкусу будет!

* * *

Упоение в веществе супа «потофе-с»!

* * *

Водочки какой графинчик — большой или малый? С маленького начнем? Похолодней? Что закусить прикажете? Горячее или из закусок?.. Почки в мадере готовы, московская селяночка с осетринкой, скобленочка на сковородке, почки «Брошед» — можно быстро… Селяночку? Слушаю!.. Из холодного икорки паюсной с свежим огурчиком, салат «Оливье», телятинка с салатом, есть семга высокая — из двинских? Селедочку? Слушаю! И селедочку подадим… К ней масло сливочное, картофель в мундире? Слушаю! У нас сегодня дежурит уха из налимов с печенкой, к ней расстегай, холодный поросенок… На второе можем подать куропатки на канапе, с салатом… Третье — пломбир и гурьевская каша… На гурьевской остановимся? Не задержу, сейчас же-с!.. Так графинчик маленький, с него начнем-с? Меню выбрали анжелик (т. е. angéligue)!

* * *

Одна нога у меня здесь, а другая на кухне. Я понимаю, что гости развеселились и потрафить надо…

* * *

Батюшки мои, запнулся и целый омлет на ковер брыкнул!

* * *

Где Калуцкая застава,

Там стоит трактир большой,

В отделении направо

Служил Ванька половой.

     Ванька в деле был проворен,

     Всем, бывало, угодит:

     Чай подать, графин с закуской

     И всем прочим заслужит.

Три копейки, пятачочек

Часто в пояс он совал

И с тарелки в рот кусочек

Он без промаха все клал.

     Раз приехала купчиха,

     Занимала кабинет,

     А наш Ванька очень лихо

     Угодил в один момент.

Зачастила она ездить,

Ваньку ловкого хваля,

А хозяин, видя прибыль,

Одобрял лишь холуя.

     Вскоре Ваня бросил службу,

     Бросил фартук, бросил таз,

     И, с деньгами сведя дружбу,

     Поступил в ее лабаз.

А теперь к нему с почтеньем,

Он хозяин и купец —

Иван Тихоныч Рябинин.

Вот и песенке конец!

(Приводится как образец вульгарно-мещанской обличительной песенной поэзии. И. Т. Рябинин, по произведенному мною опросу ряда лиц, действительное лицо. Слышал я хоровое исполнение этой песни в Москве в харчевне Брыкина на Хитровом рынке в 1908 г.)

* * *

Много воспоминаний старых официантов связывалось с личностью владельца московского загородного ресторана И. А. Скалкина. Из приводимых образцов песен видно, что личность этого предпринимателя своей популярностью едва ли не равнялась с пресловутым разбойником Чуркиным. Так его даже называли. Рассказывали, что будто бы подвыпивших гостей своего ресторана он заманивал в ночное время к себе на дачу, угощал наркотиками, обыгрывал в карты, иногда просто грабил и в бесчувственном состоянии или мертвых завозил на пустыри и в канавы, где и бросал на произвол судьбы. Полиция у этого субъекта была вся своя, как называли тогда, купленная, на месячном жаловании, а в прокуратуре помогали невидимые связи.

Так это было или нет, но молва настойчиво приписывала ему подобные проделки, и сложенные про него официантами бесхитростные песни заставляют в это поверить.

* * *

— Скалкин Илья Арефьич… Тот гостя сам спаивал, на малинку сажал, завозил к себе, в карты обыгрывал, а потом отвозил подале от дома в Петровском парке и в канаву кидал. Разбойник был! Сколь полиции платил! Про него и песня сложена.

Ай, белая поддевка,

Ухарь-молодец,

Илья Арефьич Скалкин,

Разудалый купец!

Выйдет на нашу сцену,

Ручками взмахнет,

И хор его боярский

Сразу запоет.

Ножкою притопнет,

Глазками прихлопнет,

Плечиком водит,

Гостей с ума сводит.

Сам сидит думу думает,

Думушку разбойничью, —

Кого сегодня разуть-раздеть,

Кого по миру пустить.

Первый петровский грабитель,

Карточник-губитель,

Шулерская душа,

Не боится грабежа.

Его пристав первый дружок,

Даром ест-пьет,

Девок гребет

И кажнюю неделю долю берет…

Это сочинение, только по секрету, нашего официанта Александра Павлыча Суркина, тоже у Скалкина служил. Тот его избил и с дела согнал, потому и сочинено. Бедовый Скалкин человек, чего и говорить, первый душегуб и в открытку за карман. Все ему с рук сходит! Знал, кого можно…

Как Скалкин-кот,

Нашим деньгам мот,

Гостей собирал,

У них деньги обирал,