Меткое московское слово - [80]
Подробный производственный процесс шитья обыкновенных сапог представляется мне в следующем порядке.
Вначале кожу распаривали, «разрыхляли» в теплой воде и «тянули» гвоздями на «вытяжной доске». Высушенную на печке или на солнце кожу «заминали», мяли вручную с помощью «быков» и основательно «дегтярили», т. е. промазывали дегтем. Выкроив по «мере», «ладили», шили голенища, «поднаряд», «задники», «тянули» клещами на колодку, вшивали «стельгу», притачивали подошву, набивали подметки, строчили или «ладили» задники и «накрепляли» каблук. Для любителей ставили еще железную подковку. После этого следовали: «обряд», «зачистка», «выгон», отделка начисто, завершавшаяся «скоблением» рашпилем, полировкой и «покрышкой» лаком. Туфли, «щиблеты», «чахчуры», «поршни», «калижки», «уледи» и ботинки имели, конечно, каждый свою, несколько иную, промысловую историю.
Обычные, рядовые материалы сапожника были: «полувал», «яловка», «выросток однопарный», кожи которого хватало только на одну пару сапог, «выросток двухпарный» (на две пары), «выросток трехпарный» (на три пары) и «конка».
В месте моего наблюдения в 1907 г. работали без устали. Начинали «хозяйское дело» в три, полчетвертого утра, кончали в десять и даже в одиннадцать вечера. И на все время — час-два отдыха, включая обеденную пору. Вознаграждения были грошовые. В месяц, при «тугих» хозяйских харчах, хороший мастер получал восемь-девять рублей, практиковавшиеся же работали только за хлеб, т. е. бесплатно, при готовом содержании. А обычные харчи были: «Москва на воде», «брандахлыст», «щи — в них портки полощи», кисель из овса, квас с луком, хлебушко черный и каша с конопляным маслом. Спали где бог пошлет, а чаще всего на полу и «в заготовке», т. е. на выкроенных материалах.
Интересный обычай наблюдал я у нижегородских «чеботарей». Придет и подрядится на работу «с урока» новенький. Сядет он с утра и застучит молотком. В неделю должен сдать две-три пары готовых сапог, время терять не приходится. Стоит ему отлучиться на несколько минут (хотя бы, как говорит мастер, «до ветру сходить» или «посмотреть — конек не отпрягся ли?»), у него непременно исчезнут молоток или колодки. Неопытный начинает их безрезультатно искать. Исчезли — «точно скрозь землю провалились!».
— А ты выкупай работу-то! — осторожно советуют, бывало, старые мастера, — без выкупу дружбы нет!
Новичок начинал понимать, в чем дело, и терялся, ибо сплошь и рядом приходил к хозяину без гроша.
— Не велик конец, спинжак заложи, мы тее укажем кому, — продолжали убеждать его окружающие, — у нас от твово духу горчь (т. е. горечь) в глотку села!
И приходилось заложить за бутылку водки какую либо часть костюма. В знак любезности бегал и исполнял это кто-нибудь из новых товарищей.
Выпьют, посидят немного, покурят, а потом споив пристанут:
— Ты чаво хозяина-то жалешь, братец, он что тебе? Проси вперед полтину, товарищей, мол, друзей суседей угостить хочу. Ненасытные они утробы, я поднес, губу им раздуло, и еще просят!..
Просьба к хозяину, который, конечно, бывал в курсе всего события, обязательно и неизменно выполнялась. Да и сам он, как полагалось, присядет «за даровое угощение».
После этого вытаскивали откуда-нибудь с полатей спрятанное, подавали щедрому, кланялись и произносили:
— Будь наш, коль хлеб ваш!
На том и заканчивался церемониал посвящения.
Холодные тверские сапожники, прибывшие в Москву, стоя со своим несложным инструментом в местах скопления народа, всегда охотно чудили для привлечения заказчиков, но материалы о их говоре весьма скудны.
Нижеприводимый приговор записан в 1914 г. в Москве от тверского сапожника семидесятидвухлетнего бодрого старика Сергея Сергеевича Тихонова.
— С ветром, с холодком чиним железным гвоздком, подметки новые подбиваем, старые обрываем, головки правим, голенища, кому надо, убавим, а кому надо — наставим! Тверские холодные, рваные, голодные, сегодня ценой на работу сходные! Тверской сапожник матерный обложник, жену в кабаке пропил да козе башмаки на копыта купил… Вот как!
«В числе мастеров, работавших на лавку дешевую обувь, — пишет И. А. Слонов в книге „Из жизни торговой Москвы“, вышедшей в 1914 г., — были очень интересные, так называемые „кимряки“ — деревенские башмачники, приезжавшие осенью из села Кимр Тверской губернии в Москву работать до Пасхи. Они всегда останавливались в грязных и сырых трущобах на Болоте (так называлась местность, где летом происходил большой торг ягодами и фруктами). Кимряки были люди честные и трудолюбивые, но бедные, так как их работа (они большею частью шили дамские теплые плисовые сапоги на шленке) оплачивалась очень скудно, и поэтому они жили тесно и грязно.
Бывало, в шутку спросишь кимряка: „Где ты остановился?“ Он серьезно отвечает: „На болоте“. — „Сколько занимаешь?“ — „Полсвета“. Слово „полсвета“ означало половину окна, для этого комната с одним окном перегораживалась тонкой деревянной перегородкой на две равные части, в каждой половине помещался хозяйчик с тремя — пятью мастеровыми».
Про кимрских сапожников существовали следующие острословицы, отмечающие качество их производства:
В этой книге, идейном продолжении «Битников», литератор и историк философии Дмитрий Хаустов предлагает читателю поближе познакомиться с культовым американским писателем и поэтом Чарльзом Буковски. Что скрывается за мифом «Буковски» – маргинала для маргиналов, скандального и сентиментального, брутального и трогательного, вечно пьяного мастера слова? В поисках неуловимой идентичности Буковски автор обращается к его насыщенной биографии, к истории американской литературы, концептам современной философии, культурно-историческому контексту, и, главное, к блестящим текстам великого хулигана XX века.
Подлинная история шелковичного дерева, росшего во дворе дома Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне, малоизвестна широкой публике. Писатель и актер Кейр Катлер представляет увлекательный исторический отчет о том, как это дерево превратилось в один из самых ценных активов города, и почему его удаление расценивалось как святотатство. Эту подлинную историю очень немногие профессора решаются рассказывать своим студентам, поскольку она ставит под сомнение догму об авторстве Уильяма Шекспира.
Эта книга – не очередной учебник английского языка, а подробное руководство, которое доступным языком объясняет начинающему, как выучить английский язык. Вы узнаете, как все подходы к изучению языка можно выразить в одной формуле, что такое трудный и легкий способы учить язык, почему ваш английский не может быть «нулевым» и многое другое. Специально для книги автор создал сайт-приложение Langformula.ru с обзорами обучающих программ, словарем с 3000 английских слов и другими полезными материалами.
Карина Галоян – эксперт в области специальных навыков в английском языке. Автор метода «Спонтанный английский без русского акцента»™. Помогает русскоязычным профессионалам заговорить на английском языке без мысленного перевода и русских ошибок произношения за рекордно короткий срок. Её ученики входят в золотой процент незаменимых профессионалов. Они поставили английский на службу своим целям и продают себя дорого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена манипулятивному использованию слов в текстах российских средств массовой информации. Для иллюстрации дискурсивных процессов представлены и проанализированы многочисленные примеры.