Метаморфозы вампиров-2 - [32]

При этих словах температура стала ощутимо повышаться. Еще секунда, и сверху снопом ударил солнечный свет. В облаках (надо же!) образовалась прореха, в которой обнажилась пронзительная зелень неба. Причем облака не плыли, а как бы всасывались в некую воронку. Сама Вега хотя и не была видна, свет неприятно слепил глаза. Хлынула жара, словно кто открыл печную заслонку. Через несколько секунд от тротуаров густо повалил пар.

— Великодушный жест с твоей стороны, кивнула Ригмар. — Но мы предпочитаем избегать прямого солнечного света.

— Как пожелаешь, — склонил голову Макрон. Секунда, и облака затянулись, а вместе с тем потускнел, и свет. — Только прошу, позволь мне высушить вашу мокрую одежду.

— Пожалуйста, не беспокойся.

— Однако я настаиваю, — улыбнулся Макрон участливо. При этом откуда-то задул теплый ветер, словно из гигантского фена, в струе которого захлопали, полощась, туники. Причем дуло как будто отовсюду разом, даже снизу. Ригмар с Логайей терпеливо стояли, прижав руками юбки, в то время, как Макрон смотрел на них с бесстрастной улыбкой. Карлсен, наслаждаясь приятным теплом, тем не менее, чувствовал во всем этом явный подвох: Макрон, несмотря на свою показную учтивость и церемонность, вел себя явно вызывающе. Все было направлено на то, чтобы навязать свою волю. Причем женщины не могли выразить протест, не выйдя при этом за рамки вежливости, что создало бы Макрону лишь дополнительное преимущество.

Продержавшись с минуту, струи жара унялись. И тунюка Карлсена, и волосы были теперь совершенно сухими.

— Может, проведешь нас внутрь? — с улыбкой обратился к Ригмар Макрон.

Юноши выстроились в ряд, и Ригмар с Логайей пошли впереди, Крайски сзади. Карлсен задержался — хотелось кое о чем спросить у каджека.

— Они в самом деле могут управлять погодой, или это какой-то трюк?

— Нет, не трюк.

— А почему они все так молоды?

— Никогда не суди гребира по внешности, — только и сказал тот в ответ.

В портике они остались одни. Раковина просто зачаровывала; такое затейливое переплетение завитков и спиралей. Теперь различалось, что это, в сущности, панцирь какого-то морского животного, причем толщиной не больше полудюйма. А когда вглядываешься, ощущение такое, будто тебя втягивает в какое-то невероятное хитросплетение.

— Что это за создание? — спросил он у каджека.

— Мы называем его экандрианский керт.

Узор настолько магнитил взгляд, что с трудом можно оторвать.

— Хищник?

— Пожалуй, самое смертоносное из всех морских чудищ на этой планете. Естественной смертью они не умирают. Это, например, пришлось убить, прежде чем заложили город.

Когда подошли к двери, вход им преградила спина того самого юноши с лицом римского тирана.

— Прошу прощения, — подал голос Карлсен.

Тот, обернувшись, окинул его бесстрастным взглядом.

— Думаю, вам придется подождать снаружи.

— Как, ведь нас пригласили?

— Не мы же, — ответил Бальтаир.

Вроде и грубостью не назовешь, но налицо скрытая враждебность. Карлсен почувствовал вспышку раздражения. Ясно, что Бальтаир и не думал сторониться, так что подвинуть его можно было лишь силой. Хотя попробуй— ка сдвинь глыбу весом в четверть тонны.

И тут из помещения ясно послышался голос Ригмар:

— Пропусти их, пожалуйста.

Бальтаир странно пустым взором уставился Карлсену в лицо и так простоял секунд десять, будто не слыша. Затем, снисходительно отстранившись, дал пройти. Карлсена буквально трясло. Как психиатру, работающему в тюрьмах, такой взгляд ему доводилось видеть часто. Взгляд опасного психопата.

Внутри было людно. Два с лишним десятка женщин (иные совсем еще девочки) стояли вдоль зеркально-серебристых стен. Мужчины сидели на длинной скамье у задней стены. Напряженность поз придавала им смутное сходство с гладиаторами, ждущими вызова на арену. Свет от озера, отражаясь на стенах и потолке, давал видимость не хуже дневной. Примечательно, что у всех женщин, кроме Ригмар и Логайи, волосы до плеч.

В центре помещения, где стояли Ригмар с Логайей, возвышался аппарат: два сообщающихся цилиндра вроде тех, что в здешней лаборатории. Разница лишь в том, что от каждого цилиндра ответвлялась трубка поуже диаметром дюймов шесть, где пульсировало что-то вроде белого пара, который то и дело пронизывался мерцающими спиралями. Перед аппаратом стоял пульт в форме трибуны, а возле — высокий металлический цилиндр.

Ригмар повернулась к дружно поднявшимся мужчинам.

— Кто будет первым?

Они вежливо переглянулись. Наконец вперед выступил Бальтаир.

— Я.

Он прошел на центр и остановился у одного из цилиндров.

— Кого ты выбираешь? — осведомилась Ригмар.

Бальтаир не колеблясь поднял руку и указал:

— Ее.

Девушка, на которую пал выбор, из всех присутствующих казалась моложе всех: стройные бедра, едва оформившаяся грудь.

— Гэйлис, — позвала Ригмар.

Девушка если и нервничала, то вида не подала: лицо бесстрастное как у куклы. Она шагнула вперед, на Бальтаира и не глядя. Тот разглядывал ее с таким явным вожделением, что оно передалось в этом помещении всем — некое вибрирующее, сродни электрическому току тепло в области сердца.

Оба, словно соблюдая некий обусловленный ритуал, повернулись к цилиндрам, и, открыв дверцы, вошли. Буквально следом пульсирование в газовых трубках усилилось, а вместе с ним стал меняться и цвет — у Бальтаира через несколько секунд, сменился на ярко алый, а у девушки на столь же чистый индиго.