Метаморфозы сердца. Любовь в прошедшем времени - [5]

— Почему, Лена? — возмущенно воскликнул он. — Почему ты продолжаешь молча истязать свою душу, уничтожая чувства внутри себя? Почему ты стараешься создавать безразличный вид, будто я — чужой человек? Я не слышу от тебя признаний, но я ведь чувствую то, что происходит в твоем сердце на самом деле! Я пытался заставить тебя говорить, высказать обиды, наброситься на меня с обвинениями, избить меня пощечинами, но ты настырно продолжаешь терпеть, мучаясь и терзаясь в тех чувствах, что безжалостно испытывают твою душу! Ты делаешь это точно так же, как тогда!

Опешив от его внезапного порыва высказаться, она с очевидным изумлением опустила глаза, совершенно не ожидая услышать всех этих… Господи, ведь прозвучали буквально мольбы об искренности!

— Да что же вы за существа, женщины? Отчего вы думаете, что, принося себя в жертву, вы делаете кого-то счастливым? — восклицал он, тряхнув её за руки, но тут же прижал их к себе, нетерпеливо прикасаясь к ним губами.

— Ты имеешь в виду меня и свою жену? — наконец спросила она.

— О, Господи! — воскликнул с возмущением он. — Причем тут Ира? Я имею в виду тебя и свою маму! Она всю жизнь жила с отцом, не любя его. Но она жила ради денег, наивно полагая, что они сделают её счастливой и дадут ей то, чего она так жаждет. И что в итоге? Она осталась несчастной и одинокой…

Тихие рыдания, которые Лена попыталась заглушить в своих ладонях, заставили его смолкнуть.

— Я так хочу ненавидеть тебя! — неожиданно воскликнула она и со всей силы оттолкнула его. — Я так хочу презирать тебя за то, что ты не поверил мне! Это ты обрек меня на страдания… — но тут же она стихла, словно осознавая что-то. — И в то же время я понимаю… что сама себя обрекла. Я не смогла вызвать в тебе доверие к себе! Неоспоримое доверие, которое смогло бы стать моим алиби в любой провокационной ситуации.

У Максима разрывалось сердце, но, видя её слезы, он окончательно поверил в её чувства. Она все еще любит… Она все еще болеет… Это и радовало, и огорчало его одновременно.

Он подошел к ней и, вопреки её намерениям воспротивиться его нежным порывам, страстно обнял. Она снова потеряла силы для сопротивления, и тут же стихла в его объятиях. Он не смог сдержать себя… нет, он не хотел себя сдерживать! Умостив в ладони овал её лица, Максим смахнул пальцами её слезы и прикоснулся к губам… бестактно и нагло… но с такой сводящей с ума нежностью, что Лена буквально обмякла в его власти. Нежность переросла в неистовость, в окрыляющие ласки и вызывающую мурашки близость тел, содрогающихся от сердцебиения друг друга. Лена не заметила, что уже прижималась к нему каждой клеточкой своего беспомощного тела, накаленного страстными позывами к любви.

В какой-то момент они опомнились, и оба одновременно замерли, словно призывая друг друга к благоразумию. И, возможно, они остановились бы, если бы не было так поздно… Если бы не было так надо… Если бы любовь не была столь могущественной силой, искусно и мягко побуждающей людей к безумию.

— Лен, я должен вымаливать у тебя прощение… но, к моему сожалению, я совершенно не знаю, как это сделать, — неожиданно сказал Максим, когда после любовных упоений они лежали на диване в подсобке его кабинета, тесно прижавшись друг к другу, боясь хотя бы на мгновение расцепить сомкнувшиеся воедино руки.

— Вымаливать прощение… — ухмыльнулась она после недолгой паузы. — За последние минуты этот вопрос отодвинулся на задний план, потому что появился другой: что теперь нам вообще делать?

Да, ей не хотелось об этом думать — она запоминала каждый миг этого счастья, чтобы сладкими воспоминаниями утешать себя в будущем.

— Нам нельзя быть врозь, — однозначно произнес он.

— Все не так просто… у нас есть семьи.

— У меня разрывается сердце за дочь! Но мне совершенно не жаль свою жену, ибо это её вина в том, что так произошло.

— Но мы позволили этому случиться, нельзя всю ответственность взваливать на нее!

— Нельзя. Но мне не жаль ее.

— А дочь?

— Дочь? Аня всегда спрашивает у меня: «Папа, почему ты не любишь маму?». Хотя мы никогда при ней не выясняем отношения. Но она чувствует. Одна женщина мне сказала: «Дети всегда несчастны, когда несчастен хотя бы кто-то один из родителей. Пытаясь сохранить брак „ради них“, вы разрушаете душу ребенка еще больше. И та боль, что остается внутри него, и те последствия гораздо разрушительнее, чем развод, который ребенок мог бы пережить один раз».

— У меня сын постоянно болеет, — задумчиво сказала Лена. — Думаешь, из-за этого? Он мучается из-за моих страданий?

— Вполне вероятно. Ты думаешь, он не ощущает неполноценности вашей семьи и твою болеющую душу? Ведь дети отличаются невероятной чувствительностью! И самое интересное — они имеют изумительную связь с родителями, особенно с родителями противоположного пола.

— О-ох, — в нетерпении Максим прижал её к себе, осыпая поцелуями лебединую шею. — Непростительно… для меня. Непростительно и для тебя! Как ты могла мне это позволить?!

— Ты был слишком категоричен! А я, наверное, слишком слабовольной.

— Лен, я не раз задавал себе вопрос — неужели любовь может существовать вечно?.. И всякий раз мое сердце с тоской вздрагивало внутри меня, сотрясая всю душу. А когда я увидел тебя впервые после многолетней разлуки… а увидел я тебя еще задолго до моего представления коллективу, когда приходил на консультацию с предыдущим директором… Ты пробежала мимо меня, просматривая какие-то бумаги в своих руках и бросив мечтательный и совсем неделовой взгляд в окно… В этом взгляде было столько усталости и надежд… Тогда будто мир перевернулся перел глазами, и я понял, что не так с моей жизнью! Когда-то её исковеркали, скомкали и изувечили… и я уже не надеялся, что сумею что-либо исправить.