Метаморфозы - [124]

        Юноша, гибкими он по рогам оплетен камышами.

895 Он, — когда бы не рост и не лик совершенно лазурный, —

        Акидом был. В самом деле уже превратился мой Акид

        В реку: доныне поток сохранил свое древнее имя».

        Кончила свой Галатея рассказ, и сонмом обычным

        Врозь разбрелись и плывут по спокойным волнам Нереиды.

900 Скилла вернулась; она не решилась в открытое море

        Плыть. По влажным пескам сначала нагая блуждает,

        Но, притомясь и найдя на заливе приют потаенный,

        В заводи тихой свое освежает усталое тело.

        Вдруг, разрезая волну, гость новый глубокого моря,

905 Переменивший черты в Антедоне Эвбейской недавно,

        Главк предстает, — застыл в вожделенье к увиденной деве!

        И, уповая, что он побежавшую сдержит словами,

        Вслед ей кричит; она же быстрей от испуга несется

        И достигает уже вершины горы надбережной.

910 Прямо из моря встает, одним острием поднимаясь,

        Голый огромный утес, над морем широким нависший.

        Остановилася там и в месте спокойном, не зная,

        Чудище это иль бог, в изумленье дивуется цвету

        И волосам пришлеца, покрывавшим и спину и плечи,

915 И что внизу у него оконечность извилистой рыбы.

        Главк приметил ее и, на ближнюю глыбу опершись,

        Молвил: «Не чудище я, не зверь я дикий, о дева!

        Нет, я бог водяной. Прав больше Протей не имеет

        В глуби морской, ни Тритон, ни сын Атаманта Палемон.

920 Раньше, однако, я был человек. Но поистине предан

        Морю глубокому был, тогда уже в море трудился.

        Либо влачил стороной я с пойманной рыбою сети,

        Либо сидел на скале, с камышовой удой управляясь.

        Некие есть берега с зеленеющим смежные лугом;

925 Волнами край их один окаймлен, а другой — муравою,

        И круторогие их не щипали ни разу коровы;

        Смирные овцы там не паслись, ни косматые козы,

        И трудовая пчела никогда не сбирала там меду.

        Там не плелись и венки торжества; травы не срезали

930 Руки, держащие серп. Я первый на этом прибрежье

        Сел на траву; сижу и сушу свои мокрые сети.

        Чтобы попавшихся рыб сосчитать по порядку, которых

        Случай мне в сеть позагнал иль своя же на крюк насадила

        Зверская алчность, я их разложил по зеленому дерну.

935 Невероятная вещь. Но обманывать что мне за польза? —

        Только, коснувшись травы, начала шевелиться добыча,

        Переворачиваться, на земле упражняясь, как в море.

        Я же стою и дивлюсь, — меж тем ускользает вся стая

        В воду, покинув зараз своего господина и берег.

940 Остолбенел я, себя вопрошаю, с чего бы то было.

        Бог ли то некий свершил, травы ли какой-нибудь соки?

        Что же за силы в траве? — говорю и срываю рукою

        Возле себя мураву и, сорвав, беру ее на зуб.

        Только лишь глотка моя испила незнакомого сока,

945 Чувствую вдруг у себя в глубине неожиданный трепет,

        Чувствую в сердце своем к инородной стихии влеченье.

        И уж не мог я на месте стоять. Прощаясь навеки,

        Молвил земле я «прости» и нырнул в голубую пучину.

        Боги морей пришлеца отличают им общею честью;

950 Призваны были меня отрешить от свойств человечьих

        И Океан и Тетида. И вот через них очищаюсь.

        Девять я раз очистительный стих повторяю; велят мне,

        Чтобы подставил я грудь под сто потоков различных.

        Сказано — сделано. Вот отовсюду ниспавшие реки

955 Над головою моей всех вод своих токи проносят.

        Только всего рассказать я могу, что стоило б вспомнить;

        Только и помню всего; остального не чуяли чувства.

        А лишь вернулись они, себя я обрел измененным, —

        Был я весь телом другой, чем раньше, и духом не прежний.

960 Тут я впервые узрел синеватую бороду эту,

        Волосы эти мои, что широко по морю влачатся,

        Плечи свои увидал, громадные синие руки

        И оконечности ног, как рыбьи хвосты с плавниками.

        Что мне, однако, мой вид? К чему божествам я любезен?

965 Что мне за прок, что я бог, коль ничто тебя тронуть не может?»

        Так он сказал и хотел продолжать, но покинула бога

        Скилла. Свирепствует он и, отказом ее раздраженный,

        К дивной пещере идет Цирцеи, Титановой дщери.

КНИГА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

        Снежную Этну уже, заткнувшую зевы Гигантов,

        Также циклопов поля, что не знают мотыги и плуга,

        Коим нужды никогда не бывало в высоких упряжках,

        Бурно мятущихся вод обитатель эвбеец покинул,

5      Также Занклеи[553] залив, супротивную Регия крепость,

        Также пролив, что губит суда и, зажат берегами,

        Делит Авсонии край от границы земли сицилийской.

        Божеской вскоре рукой прогребя по Тирренскому морю,

        Главк достиг травоносных холмов и в чертоги Цирцеи,[554]

10   Дочери Солнца, вошел, где дикие звери столпились.

        Только увидел ее, приветами с ней обменялся.

        «Бога, богиня, молю, пожалей! — сказал, — ты одна мне

        Можешь любовь облегчить, коль меня почитаешь достойным.

        Сколь всемогущество трав велико, Титанида, известно

15   Мне, как нигде никому, ибо сам я чрез них изменился.