Метаморфоза - [10]

— Наташа, бросьте эту тряпку, пойдёмте отсюда! Вы больше здесь работать не будете! — Зыков говорил властно, но в глубине души очень боялся, что девушка, помня обиду, его не послушается и, что называется, пошлёт куда подальше. Но она сразу подчинилась эмоциональному приказу, оставила тряпку и робко попросила:

— Я только переоденусь.

— Да конечно. Мы внизу ждём, у машины, — Зыков, обдав напоследок негодующим взглядом совсем растерявшуюся заведующую, пошёл вниз, за ним оглядываясь, будто боясь преследования шёл Алексей.

Наташа вышла отягощённая чемоданом и туго набитой сумкой. Зыков, увидев как она тростинкой сгибается под тяжестью и, беспокоясь о НЁМ, поспешил навстречу:

— Давайте вещи, я вам помогу.

— Да нет что вы, мне не тяжело, — засмущалась польщённая Наташа.

— Давайте, давайте, вам сейчас нельзя таскать тяжести… Наташа, подождите, мне надо вам кое-что сказать, — Зыков решил воспользоваться моментом, пока они стояли во дворе детсада и их не могли услышать ни Алексей, ни Кузькин, находящиеся в машине. — Я должен перед вами извиниться за то, что случилось сегодня… Я был совсем не готов к этому… В общем, простите пожалуйста, что я не поверил вам… и за деньги эти…

Наташа слушала, потупив взор. Она всё ещё не могла поверить в реальность происходящего, но ответить попыталась дипломатично:

— Вам не за что извиняться Николай Семёнович. Я сама во многом виновата, что не сумела вам … я … я… — договорить она не смогла из-за нахлынувших вдруг слёз.

— Ладно, всё, слава богу, позади, — пришёл ей на помощь Зыков, — вы правильно поступили, только надо бы ещё раньше прийти. Вам же нельзя сейчас так работать, ему же это вредно.

Наташа, справившись с чувствами, бросила быстрый вопросительный взгляд на Зыкова. В нём уже читалось не столько робости, сколько желания узнать истинную причину столь кардинального изменения его отношения к ней. Но одно она уже своим женским чутьём распознала безошибочно — отец Алексея хочет этого ребёнка. Однако скоротечность произошедшего немного пугала, что и вызвало следующий вопрос, который Наташа задала, оказавшись на заднем сиденье «форда» рядом с угрюмым Алексеем:

— А куда мы сейчас едем?

— К нам в загородный дом, — с готовностью отвечал Зыков. — Это по Минскому шоссе, недалеко от окружной. Хорошее место. Дом двухэтажный, кирпичный, в охраняемом дачном посёлке. Там всё есть, телефон, удобства. Места много, любую комнату, какая понравится, себе выберешь, — впервые хоть и не напрямую Зыков назвал Наташу на ты. — Назавтра надо будет вызвать врача, провести детальное обследование, — Зыков просто не мог сейчас не говорить о том, что его больше всего беспокоило.

Наташа в ответ промолчала, но вскоре не преминула выразить и свои интересы:

— Меня же теперь из сада уволят… А как же с учёбой, я ведь на вечернем …

«Вот дурёха, у неё дитё зреет, а она чёрти о чём», — недоумевал про себя Зыков, но увидев в зеркале озабоченное лицо Наташи, отдал должное её деловитости, чем никогда не мог похвастать его сын.

— Об этом не беспокойся, я тебя к нам в фирму устрою, а потом декретный отпуск оформим.

Кузькин, не отрывая глаз от дороги, удивлённо покосился на шефа: таких «фортелей» тот никогда себе не позволял, даже если просили очень нужные люди, не брал в штат «мёртвых душ».

— Да и вообще ты об институте пока не думай, успеешь. Какой у тебя срок? — как бы между делом вновь свернул на «свою» колею Зыков.

— Четвёртый месяц, — Наташа ответила чуть слышно, явно застеснявшись Кузькина, единственного для неё сейчас постороннего человека в этой машине.

Удастся ли заставить Алексея жениться, как к этому относится Наташа, да и вообще, как она себя поведёт дальше, а может быть с её помощью можно не только внуком обзавестись, но и сына из трясины вытащить? Всё это сейчас для Зыкова были вопросы второго плана. На ближайшие пять-шесть месяцев у него появилась генеральная цель — сделать всё возможное для благополучного появления на свет потомка. И прямо с машины, благо мобильник под рукой, он начал действовать в этом направлении. Уже более тридцати лет большинство его проблем и создавал и решал Кудряшов и сейчас он первым делом позвонил ему:

— Привет Володя, это я… Не злись, она не по своей инициативе тебя за нос водила, это я ей приказал… Извини, больше не буду … Не беспокойся, я всё сделаю, и в банк сам съезжу… За счёт экспортных поставок продержимся, завтра очередную партию отправляю… А что мой голос? … Серьёзно, помолодел говоришь? … Да ничего особенного, потом всё объясню… Слушай, давай о делах попозже. У меня к тебе просьба. Ты мне завтра врача-гинеколога, хорошего можешь устроить? … За любые деньги, но чтобы ко мне на фазенду прибыл со всем оборудованием, надо полное обследование провести… Не спрашивай ни о чём, потом всё объясню…

Кузькин внимательно и осторожно вёл «форд» по мокрому от моросящего дождя Минскому шоссе. Изредка, тщательно скрывая ненависть, он поглядывал на излучающее энергию и целеустремлённость лицо шефа. У Зыкова совсем не болела голова, и как минимум в ближайшие двадцать лет он умирать не собирался.

(В оформлении обложки использована фотография с сайта: