Метамодерн в музыке и вокруг нее - [48]
Совершенно с разных сторон мелодия проявляется в музыке Йоханнеса Шёльхорна, Клауса Ланга, Лоуренса Крейга, Жерара Пессона; впрочем, можно определить ее общий модус: поставангардная хрупкость.
При этом мелодия до сих пор является своеобразным триггером для многих композиторов: «спрашивать о мелодии у композитора в наши дни – все равно что спрашивать о веревке в доме повешенного»[296] – пишет В. Мартынов в заметке Мелодия как террорист.
Возвращение мелодии знаменует возращение песни – потому что песня есть самая естественная для человека мелодия.
В мелодии – в отличие от гармонии, ритма, техники, саунда – есть нечто как бы данное изначально, приходящее – не сочиненное: это ощущается даже сегодня, в эпоху после смерти романтической идеи вдохновения и художника, записывающего пришедшее «свыше» на салфетке: «Красивая мелодия – это то, что нельзя сочинить. Это то, что приходит само или не приходит вообще»[297] – неожиданное для 2019 года композиторское «признание».
Звезда Меланхолия в фильме Триера осуществляет акт своей космогонической «любви» – столкновения с Землей – не просто под главный «любовный трек» западноевропейской музыки последних веков, но под бесконечную мелодию. Именно так Вагнер называл свой новый метод, а точнее вновь открытый способ музыкального бытия – мелодия прекрасна, а ее развертывание бесконечно.
С начала XX века – а музыкальный XX век начался в 1909 году, когда Арнольд Шёнберг впервые написал декларативно атональные[298] пьесы – все внимание композиторов сместилось в сторону композиторской техники. Композиторская техника в широком смысле отвечает на вопрос «как»: как соединять звуки, чтобы в них прочитывалась и общая система связей, и собственно «сообщение», то есть ряд происходящих событий.
Техника в музыке определяет не только собственно звуковой «материал» и способ его создания – физического производства изделия-опуса (что делать – шить, вязать, как именно вязать – крючком, спицами, вилках, из чего шить – из льна, хлопка, шифона), но и систему кодов, с помощью которого передается информация любого типа. Почти каждое знаковое музыкальное произведение или индивидуальный стиль композитора в том случае, когда он оставался устойчивым – с начала XX века представляет собой новый язык программирования.
Слово «техника» использую в этом разделе в значении «специально созданная система композиции», потому что в чуть более широком смысле техника – как способ создания музыки – есть в абсолютно любом музыкальном тексте и даже любой форме бытия музыки: от Перотина до фольклорной традиции. В этом, втором смысле говорить о «техникоцентризме» музыки именно XX века некорректно: такая техника есть везде, где звучит музыка.
Если представить себе все композиторские техники XX века в виде mind map – получится не стройная уравновешенная схема, а сложноорганизованный гиперграф. В нем, однако, можно выделить главную «тему»: хаотичное, но выделяющееся скопление «галактик» – все, что группируется вокруг проблемы додекафонии и логически следует из нее.
Додекафония (или техника композиции на основе двенадцати соотнесенных лишь между собой тонов) – способ сочинения музыки с помощью работы с серией. Серия в додекафонии – последовательность из 12-ти неповторяющихся звуков: а их вообще в европейской системе существует 12-7 черных и 5 белых на клавиатуре рояля. Сочинив свою серию (то есть, придумав последовательность звуков из набора c-cisd-dis-e-f-fis-g-gis-a-ais-h), композитор должен сочинять музыку, руководствуясь только выбранным им порядком следования звуков, то есть серией. Ни один звук не должен повториться вновь, пока не отзвучат все остальные. В результате мы, с одной стороны, получаем абсолютное равноправие тонов: ни один не звучит в пьесе большее количество раз, чем другие, а значит, не становится доминирующим и не образует тонального центра, а с другой – гарантируем пьесе внутреннее единство, логику, системность, которые ощущаются в ней независимо оттого, знает слушатель что-то о технике или нет.
Изобретенная Шёнбергом[299] додекафонная техника – солнечное сплетение «организма» музыки XX века. Именно к идее двенадцатитоновой композиции сходятся силовые линии всех композиторских поисков рубежа веков, она стала неожиданным ответом на очень многие вопросы: неслучайно в ключевом для искусства XX века романе Томаса Манна Доктор Фаустус обретение додекафонного метода описывается как результат сделки с дьяволом.
Несмотря на то что в чистом виде додекафонных произведений было написано не так уж и много, в том числе и самим Шёнбергом, сама идея додекафонии оказалась настолько фундаментальной, что после ее формулировки стало невозможно писать музыку так, как раньше.
Околододекафонные композиторские техники представляют собой корневую систему для всех остальных. В хронологическом порядке они выстраиваются так. Свободная атональность: музыка, лишенная тональной основы, творится исключительно композиторской интуицией, однако при этом композитор принципиально избегает всего, что напоминаетотонально-функциональной системе – традиционных форм, ритмической организации и даже тематического развития как такового;
