Металлический турнир - [137]

В четыре часа было уже достаточно темно, и темнеть продолжало с невероятной скоростью. Казалось, словно Платина мчится прямиком в ночь и вот-вот нагонит её, чтобы нырнуть в нее с головой и окунуть меня. Лес был тихим. Очень тихим. Только легкий поток ветра, создаваемый нами во время бега, врывался под мой капюшон, чтобы изредка посвистеть в моих ушах и пощипать морозными пальцами мою шею. Одновременно с быстро сгущающимися сумерками заметно становился плотнее и мороз, словно обволакивающий моё тело невидимым тонким полотном.

Спустя час и сорок пять минут беспрерывного бега, Платина остановился, и аккуратно опустил меня на ноги. Моё тело сильно затекло за это время, возможно поэтому, даже стоя на своих двоих, я всё еще придерживалась за предплечье Металла… Или же из-за страха перед внезапно нахлынувшей темнотой.

— Давай, — шепотом произнес Платина, подтолкнув меня в плечо. — Залезай мне на спину.

Подобная просьба удивила меня, так как я думала, что мы уже прибыли на место, и одновременно огорчила, так как у него на руках мне было куда более удобно, чем за его спиной.

— Только держись крепко и не вздумай сорваться, если не хочешь разбиться на кусочки.

После этих слов, Платина совершенно неожиданно подпрыгнул вверх и начал быстро вскарабкиваться по одному из странных высоких деревьев, на стволах которых, у самого неба, красовались диковинные шары. Я никогда прежде не боялась высоты, но в эти секунды она меня определенно пугала. И всё же, не смотря на страх, я не зажмуривала глаза, каждую секунду уговаривая себя держаться крепче.

Внезапно Платина остановился, после чего последовал резкий рывок вперед, всё-таки заставивший меня закрыть глаза от страха. Мне показалось, будто Платина решил перепрыгнуть на соседнее дерево, что было совершенным безумством, но всё было гораздо прозаичнее. Уже спустя несколько секунд напарник отдер мои руки от своих плеч и усадил меня на твердые ветки. Мы забрались в исполинское гнездо, находящееся на самой верхушке дерева-гиганта, которое было сконструировано явно чем-то громадным. Аккуратно сложенные, словно приглаженные ветки, говорили о том, что птица, создавшая подобное строение, обладала отличными инженерными навыками.

— Будем ночевать здесь, — произнес Платина, после чего внезапно выпрыгнул из гнезда, оставив меня наедине со своими страхами перед высотой, темнотой и хозяином гнезда. Правда, темнота была относительной — тучи развеялись до того, как Платина успел вернуться с рюкзаком в руках, и лунный свет наполовину заливал наше укрытие. Гнездо было шарообразным, закрытым (только вход был открыт), достаточно высоким, благодаря чему можно было сидеть в полный рост, и достаточно просторным, вследствие чего спать можно было лишь едва поджимая ноги.

— А если хозяин гнезда вернется? — Напряженно спросила я, обратив внимание на еле заметный пар, вырвавшийся из моего рта.

— Не вернется. Гортуны — огромные птицы, весом от пятидесяти до семидесяти кило, вьют свои гнезда только на севере и юге Ристалища. На севере они выращивают птенцов с начала мая до конца июля, а всё оставшееся время проводят на юге. У них вылупляется от одного до трех птенцов, вывод: это гнездо способно выдержать минимум две сотни кило. Наше укрытие находится в сорока пяти метрах над землей — едва ли рядом можно найти более безопасное укрытие. Считай, что это подвесная квартира, рассчитанная максимум на пятерых гортунов и минимум на трех людей.

Чем ближе к небу, тем прохладнее телу. Этой ночью мне было очень холодно, даже не смотря на то, что Платина лежал рядом. Я накрылась одеялом с головой и дышала в теплый бок своего гаранта, но смогла более-менее согреться лишь спустя час нашего пребывания в гнезде. Когда я, наконец заснула, мне снилось, будто я нахожусь за стеной Кантона-А. Эльфрик стоит передо мной посреди леса и ловит ртом снежинки. В отличие от холодной и расчетливой меня, которая боялась откинуть копыта от банальной ангины, Эльфрик съедал за всю зиму минимум десять снежинок. «Иначе зиму не почувствуешь», — улыбаясь, говорил он мне, но я её чувствовала… Застывшими костями, стучащими зубами и обледеневшими пальцами…

Перед рассветом я проснулась от судорожного вздрога и замерла, не увидев Платину рядом. Если я и раньше боялась того, что он меня бросит, то сейчас меня буквально поглотил ужас. Сорок пять метров между мной и падением, и ни единого шанса спуститься вниз невредимой — редкие ветви этого дерева имели слишком большое расстояние между друг другом, и даже если бы я вдруг вздумала спуститься вниз без страховки с подобной высоты — я бы наверняка сорвалась вниз из-за банального головокружения. Страх сковал мои мышцы куда сильнее, чем это мог бы сделать пятнадцатиградусный мороз. Я осознавала, что желаю сдернуть с себя спальник и подняться, но моё тело словно отказывалось повиноваться моим подсознательным приказам, предпочитая липнуть вспотевшей от страха спиной к дну гнезда. Я пролежала без единого движения около получаса. Еще пять минут и у меня бы точно начался приступ истерики, так как я уже явно начинала чувствовать подступающие к глазам слёзы. Обычно я не плачу. Если быть точнее — я вообще не плачу. В последний раз я проронила слезы из-за смерти Шарлотты. До этого я всплакнула годом ранее, когда Дельфина случайно прищемила дверью мой большой палец на правой ноге. Ноготь потом три месяца отрастал.