Металлический турнир - [101]

Я была уверена в том, что пару секунд назад Франций была настроена сомкнуть руки на моей шее, как вдруг, после произнесенных мной слов, она отпрянула. Отпустив надо мной ветки, Франций резко встала на ноги и рывком сорвалась в сторону севера, оставив на месте, с которого она сорвалась, глубокий, впечатавшийся в землю след.

Спустя пять минут медленно выполз из-под ели, я с горечью обнаружила, что мой костюм «сломался» — он отказывался реагировать на мою просьбу замаскироваться. Тщетно вжимая вшитую в капюшон заветную кнопку, которая категорически отказывалась работать, я едва не тряслась от расстройства.

Встав на ноги и поморщившись от боли в левой щиколотке, я отметила, что она стала волновать меня еще сильнее. За прошедшую ночь моё физическое состояние определенно ухудшилось, и я искренне надеялась на то, что улучшить его мне помогут мои силки, которые я установила на ночь неподалеку. Именно из-за сильной надежды я так сильно разочаровалась, увидев три из пяти петель пустыми, а четвертую и вовсе разорванной в клочья. Собирая остатки лески, я старалась не думать о том, что за животное могло разорвать столь плотный силок на кусочки, как вдруг со стороны моей последней ловушки раздался дикий крик. Я была уверена в том, что знаю происхождение столь душераздирающего вопля. Бросив остатки разорванной лески, я изо всех сил рванула в сторону своей ловушки, боясь упустить добычу, и не прогадала. В мою петлю попал достаточно крупный заяц и сейчас метался, и кричал словно обезумевший. Боясь упасть с острым мечом в руках, я сумела добежать до цели без неприятностей и, бухнувшись на колени напротив зайца, схватила его за уши. Секунда — и я пронзила его грудную клетку скимитаром, после чего дикий крик моей жертвы резко оборвался.

Выпутывая дрожащими руками заднюю лапку зайца из петли, я поняла, что мои руки покрылись гусиной кожей серого цвета, что сиюсекундно заставило моё подсознание включать в моем мозгу огромную, мигающую, красную лампочку с надписью «неприятность». Отрицая тот факт, что я заболеваю и наверняка тому виной моя трещащая по швам рана, я засунула трофей в мешок и, сверившись с компасом, быстрым шагом направилась на север. Моя жертва перед своей кончиной наделала слишком много шума, из-за чего потрошить и готовить её на месте было бы слишком опрометчиво, хотя урчащий желудок и отказывался со мной соглашаться.

Каждый мой вдох в этом месте символизировал жизнь, а каждый выдох боролся за право не стать последним. Наверное, моё физическое состояние влияло на мои эмоции, но первые полчаса после пробуждения мне хотелось плакать, пока в мои силки не попался заяц. После этой удачи я словно почувствовала, что у меня еще есть возможность побороться за жизнь, и мои эмоции сразу же притупились до уровня глубокого безразличия. Внутри меня словно щелкнула кнопка с крупной надписью «НАПЛЕВАТЬ НА ПРОИСХОДЯЩЕЕ».

О вчерашнем солнце было забыто — беспросветная серость пасмурного дня окутывала меня со всех сторон. Зайдя по пояс в засохшую траву, я начала с большей осторожностью ступать вперед, махая перед собой мечом, чтобы рассекать себе путь. Примерно через двести метров, оказавшись на небольшом островке со страшным высохшим деревом без коры, я поняла, что уже давно вокруг меня закончились деревья и началась высокая трава. Оглядевшись по сторонам, я решила поскорее вернуться к лесу и, обогнув иссохшее дерево, свернула на северо-восток. Сделав пару уверенных шагов в густую растительность, я взмахнула скимитаром и неожиданно провалилась по пояс во что-то очень холодное. «Болото!» — Завопил мой внутренний голос, резко вгоняя меня в панику. Я попыталась развернуться обратно и даже сделала это, но из-за лишних движений моё тело моментально засосало почти по грудь. То ли от резкого холода, то ли от ужаса, мои зубы застучали так, что я услышала их клацанье. Цепляясь за купки сухой травы, я бросила тонущую винтовку к дереву, чтобы сохранить самое дорогое, что только у меня было, не считая жизни, и сжала зубы, чтобы не слышать их звонкого клацанья, но оно перешло в предательский скрежет. Мой мозг машинально начал воспроизводить ненужную информацию вроде той, что хорошо, что я надела капюшон, благодаря чему мои волосы не в тине, или как плохо, что моя рана сейчас находится в грязи, ведь это чревато заражением крови.

Серое вещество в моей черепной коробке, словно наотрез отказывалось думать о том, что я с катастрофической скоростью ухожу на дно болота. Когда же ледяная вода дошла до уровня моей груди, я словно вернулась к реальности и замерла, стараясь делать как можно меньше движений. Осознав всю свою беспомощность, я начала плакать, но слёзы отказывались катиться — только воздух из груди вырывался клочками. Карабкаясь к недосягаемому отрезку суши, я тянулась к нему скимитаром с полным осознанием того, что у меня нет ни единого шанса дотянуться до твердыни.

Я задумалась о своей смерти еще в двенадцатилетнем возрасте. Именно тогда я пришла к выводу о том, что мне хотелось бы умереть быстро и точно не посредством утопления. Сейчас же я думала только о том, что если мне и суждено было захлебнуться, тогда лучше бы это произошло во время падения с водопада, нежели в грязном болоте. Не закончив вертеть в голове эту мысль, моё внимание привлекло шевеление в высокой траве напротив и я начала размахивать руками еще сильнее, неосознанно помогая трясине засасывать меня с еще большей скоростью. Утопая, мне еще хватало глупости опасаться дикого зверя, поэтому я сильно удивилась, когда из травы буквально вынырнула Шарлотта. Я не знала, как реагировать на столь неожиданное появление знакомой, однако моя растерянность не продлилась дольше пяти секунд. Девушка схватилась за винтовку на берегу, и я сразу же подумала, что уж лучше пуля в лоб, чем утопление. Хотя она навряд ли так безрассудно будет расходовать пули… Пока эти безумные мысли крутились в моем подсознании, воспаленном от страха перед смертью, Шарлотта щелкнула предохранителем на курке и неожиданно протянула винтовку в мою сторону, словно решив использовать её в качестве зацепки. Не до конца понимая происходящее, я схватилась за ствол оружия и Шарлотта сразу же начала тянуть меня к себе, едва срываясь на надрывистый хрип.