Металлический шторм - [32]

— Удача. Я пришел поговорить именно о ней, — согласился Мустафа. — О твоей удаче, о моей. И о тех, кто забрал себе ее львиную долю.

Сабах сделал глоток чая и поставил стакан на стол. На маленькой тарелочке рядом с ним были свежесрезанные листья кат — растения со стимулирующими свойствами. Нечто вроде мягкого наркотика. Сабах взял один из листиков, сложил его, положил в рот, а потом начал не спеша жевать, высасывая сок.

— Львы всегда получают наибольшую долю, на то они и львы, — сказал Сабах. — Никто не может бросить им вызов.

— Но что, если лев слаб и высокомерен? — поинтересовался Мустафа. — Или он ослеплен собственной гордостью? Тогда другой может подняться и занять его место.

— Ладно тебе, хватит объясняться метафорами, — заметил Сабах. — Ты говоришь про Джинна и его проект. Ты считаешь, что он нас подведет?

Мустафа заколебался, заламывая руки, словно по-прежнему пребывал в большом смятении. Сабах пододвинул ему тарелку с листьями.

— Возьми. Это развяжет тебе язык.

Мустафа оторвал один из листьев и стал мять его между пальцев точно так же, как Сабах. Потом положил его в рот.

— Что из того, что делает Джинн, кажется тебе неправильным? — спросил Сабах.

— Три года обещаний, — вздохнул Мустафа. — Но ни одной капли дождя…

— Подобные перемены требуют времени. И все заранее говорили об этом.

— Но у нас больше нет времени, — сказал Мустафа. — Йемен умирает. Людей под дулами пистолетов выгоняют из городов, потому что на всех не хватает воды.

Сабах сплюнул зеленую слюну и остатки листа в небольшую миску. Он глотнул чая, чтобы освежить рот. Мустафа был прав. Судя по всему, в следующем году в столице будет так мало воды, что никакое нормирование не спасет город. Вынужденная миграция — единственный вариант. Людей выгоняли из городов в другие регионы, но и те были не в лучшем состоянии.

— За последнюю неделю здесь трижды шли дожди, — заметил Сабах. — Дожди, которых обычно тут никогда не бывало. Даже сейчас облака задерживаются из-за гор к северу. Изменения происходят. Джинн выполнит свои обещания.

— Возможно, — согласился Мустафа. — Но что ему мешает их нарушить?

По блеску в глазах Мустафы Сабах понял, что только сейчас он подошел к подлинной причине своего визита.

— Честь, — ответил Сабах.

— У Джинна нет чести, — возразил Мустафа. — Если не веришь, взгляни на себя. Хорошо известно, что ты, Сабах, — основа успеха Джинна. Богатства и власть пришли к нему благодаря твоей мудрости. Счастье его семьи основано на твоих усилиях, твоем труде и твоей преданности. Миллионы Джинна, его дворцы, жены… И что он дал тебе? — Мустафа огляделся. — У тебя хороший дом, несколько слуг. Ты неплохо питаешься. И это за всю жизнь преданной службы? Это крошки с его стола. Ты, без сомнения, заслуживаешь большего. Ты должен быть, по меньшей мере, князем.

— Я — преданный слуга, — ответил Сабах.

— Даже слуги должны получать должное вознаграждение, — возразил Мустафа. — А в древности и придворный раб мог стать доверенным советником.

Сабах слышал достаточно.

— Ты, Мустафа, не думаешь, что слишком много болтаешь?

— Нет, — взволнованно ответил его гость. — Все просто. Я знаю правду. Джинн просто использует тебя, как он использует и нас. Он берет много, а дает только то, что пожелает. Мы все у него на побегушках. Если он прекратит претворять в жизнь свой проект, мы погибнем. Если он попросит больше, нам придется отдать ему все, так как у нас не будет выбора.

— Так тебя беспокоят только деньги?

— Нет, — покачал головой Мустафа. — Власть. Джинн скоро окажется вне пределов нашей досягаемости. На него нельзя будет давить, с ним будет невозможно даже торговаться. Он создал магию, словно джинны древних легенд. Но если он владеет ею один, во всех нас нет надобности. Ведь недаром все древние джинны были прокляты. Они были магами, которым простые люди не могли доверять. Если их не сдерживать, они превратятся в богов. Это — истинная цель джиннов.

Сабах слушал своего старого друга, думая, насколько далеко тот зайдет. Сейчас Мустафа был в шаге от того, чтобы призвать его к предательству, и совершенно ясно, что пришел он именно за этим. И, если чутье не обманывало Сабаха, гость говорил не только от своего имени.

— Поэтому инвесторы собрались на совет, — догадался Сабах. — Скажи мне, у кого хватило смелости собрать их?

— Не важно, — отмахнулся Мустафа.

— Для меня это важно.

— Важна только твоя позиция, — настаивал Мустафа. — Хочу спросить, почему ты здесь, в Адене, а не с Джинном в пещерах, в пустыне?

— Потому что сейчас он во мне не нуждается.

— И это происходит все чаще и чаще, верно? — продолжал Мустафа. — Но что ты, верный слуга, станешь делать, когда Джинн перестанет нуждаться в тебе совсем?

Сабах опешил, потому что не мог найти в рассуждениях гостя изъянов.

Мустафа продолжал с нажимом:

— Когда он был молод, ты контролировал его силой. Когда он вырос, ты контролировал его мудростью. Но что осталось у тебя теперь? Ты отдал ему все, Сабах! Теперь настал твой черед. Ты должен забрать то, что заслужил.

— Дворцовый переворот — не так ли? Этого ты желаешь?

— Ты построил эту империю, — прошептал Мустафа. — Ты много больше, чем он. Ты должен обладать своими ключами, а не стоять за стенами, словно человек второго сорта, как всегда было раньше.