Метагалактика 1993 № 3 - [39]

С сжавшимся сердцем, видя как молодая леди таяла на глазах, я вопреки самому себе продолжал нести эту ужасную, дремучую чепуху, пока моя спутница, резко остановившись, не повернулась ко мне лицом. Только каменное изваяние самого дьявола могла остаться глухим к ее переполненным слезами, широко раскрытым глазам.

— С той поры, как вы уехали из города, мистер Хугнер, — чуть слышно говорила мисс Дортон, — мне пришлось очень многое переосмыслить и совершенно по-другому взглянуть на то, что раньше я почему-то старалась не замечать. Каким-то странным и совершенно другим я стала воспринимать то, что было, казалось, постоянным спутником моей жизни. Поверьте, все вокруг приобрело вдруг какой-то странный, пугающий оттенок. Неужели моим уделом теперь навсегда станут лишь тяжелые воспоминания? Я уже не смогу найти забвение даже в стенах святой обители — только похожие на эти дикие, безмолвные места заставят меня покориться судьбе. Но я не хочу этого, мистер Хугнер, не хочу и боюсь.

— Я вступил во владение поместьем, мисс Дортон, не для того, чтобы стать затворником, а дабы исполнить волю своего единственного родственника сэра Роберта Хугнера, — холодно ответил я, не слыша собственного голоса.

И тут язык, словно перестав быть моим, пошел на поводу чьей-то безжалостной сатанинской воли. Какое поместье, какой долг перед родственником! Сейчас я готов был бросив все, припасть к ногам юной леди и тысячу раз повторить что еще больше люблю ее, что только благодаря ее далекому существованию я вынес все ужасы старого поместья и готов подвергать себя столь немыслимому испытанию еще сколько угодно времени, лишь бы знать, что она есть. Всего какое-то ничтожное мгновение отделяло меня от горячего признания, но внезапно налетевший смерч воспоминаний, опередив волю, неистово погасил вспыхнувший в душе огонек. С особым содроганием я вспомнил далекий весенний вечер, когда на площади перед кафедральным собором, путая слова, я с дрожью в голосе говорил мисс Дортон все то, что вознамерился сказать сейчас. Тогда ее ответ был для меня концом света, весь ужас которого, казалось, преодолев барьер прошлого, теперь воспылал у подножия поющего камня. Нет, это была не гордость, не самолюбие, не безумие — это было нечто такое, чему я не мог противиться и чем не мог управлять. Боже моей, сознавая, что я теряю свою судьбу навсегда, я тем не менее не произнес ни слова!

Вот так и закончилась наша прогулка в горы, зловещая память о которой сохранилась во мне до сих пор. Самое ужасное состояло в том, что и я, и мисс Дортон, весь обратный путь делали вид, что между нами вообще ничего не произошло, в конце концов сами поверив в это. Как ни тяжело это было представить, но она даже несколько раз лукаво улыбнулась, особенно, когда забывшись, я описывал ей свои фантастические планы реконструкции старого дома.

Новый всплеск сознания того, как я разбил свою судьбу, обрушился на меня уже на самом подходе к поместью. Все повторилось в той же последовательности, как и тем памятным вечером у цоколя кафедрального собора. Чувствуя невероятно приятный трепет, я сбавил шаг и резко подняв глаза, уже готов был произнести всего одну простую фразу, но тут лицо мисс Дортон вдруг приобрело выражение крайнего изумления, что я в один миг покорился воле судьбы. Это был уже конец, очевидность которого я воспринял с таким же безразличием, с каким смотрел на приближавшуюся к нам сгорбленную фигуру старого Джонатана.

— Наверное, что-то случилось, мистер Хугнер, — первой нарушила молчание мисс Дортон, невольно возвратив меня к отвратительным предчувствиям относительно скрытых в полу иезуитских колодцах.

Словно не услышав ее, я так ничего и не ответил до тех самых пор, пока с нами не поравнялся мой слуга.

— Служанка мисс Дортон без сознания, сэр, — прохрипел Джонатан, не выдавая ни единого признака усталости от столь быстрой ходьбы, — я велел кучеру присмотреть за ней, а сам отправился сюда.

— Но вы можете в конце концов внятно объяснить, что произошло! — опередив меня, воскликнула мисс Дортон, — бедная Сюзанна!

Я взял такой темп, что по дороге у нас не оказалось никакой возможности выслушать рассказ моего слуги. Только оторвавшись от заметно уставшей мисс Дортон, я намекнул Джонатану про колодец, но он только чуть покачнул головой, что, впрочем, вселило в меня еще большее беспокойство.

Когда мы втроем наконец оказались в доме, Сюзанна, под присмотром кучера уже пришла в себя. Лежа без движения с невероятно бледным лицом, молодая служанка блуждала взором по потолку, совершенно не реагируя на присевшую у изголовья кровати мисс Дортон.

— Почему она все время молчит? — пробормотала моя гостья, как-то странно на меня посмотрев, — я думаю, мистер Хугнер, нам сейчас не обойтись без вмешательства доктора.

— Да, да, конечно, вы правы, — с готовностью ответил я, подойдя к кучеру, — вот что, милейший, поезжайте в город и привезите сюда тамошнего доктора. Надеюсь, дорога вам известна.

— Конечно, сэр. Уверяю вас, это займет немного времени.

— Вот и хорошо. А вам, мисс Дортон, вероятно, не мешает побыть здесь — с вами она куда быстрее оправится от шока, который, как я думаю, и мешает ей говорить.