Метагалактика 1993 № 3 - [26]

На самом дне оврага, согнувшись в неестественной позе, копошился странный человечек, столь горячо орудовавший небольшой лопатой, что извлеченная из ямки очередная горсть грунта тотчас хлынула мне в лицо. Вероятно я чем-то выдал свое присутствие, так как незнакомец быстро поднял голову и в один миг оказался на ногах, потеряв при этом свою смешную остроконечную шляпу. Некоторое время мы безмолвно смотрели друг на друга, пока на лице этого розовощекого маленького старика, похожего на сказочного гнома, не скользнула добродушная, приветливая улыбка.

— Если не ошибаюсь, передо мной сэр Руперт Хугнер, двоюродный брат сэра Роберта и теперешний хозяин «Поющего Камня»! — проговорил он с восторгом, с поразительной быстротой выбравшись из ямы.

— Да, это я, — удивленно пробормотал я, — а вы, очевидно, мистер Хьюз.

— Совершенно верно, сэр, Френсис Хьюз к вашим услугам.

— Что ж, я искренне рад нашему знакомству. Простите меня за недоверчивость и бестолковость, мистер Хьюз, но как вы догадались, что я это именно я, а не кто другой?

— Проще простого, сэр, проще простого. Во-первых, сэр Роберт, с которым я находился в исключительно теплых отношениях, не так давно говорил мне о своем намерении передать в ваше владение имение «Поющий Камень». Ну и во-вторых, — тут мой собеседник как-то зловеще оглянулся вокруг, — в эти бескрайние молчаливые пустоши никогда не забредает посторонний человек. Здесь, сэр, незыблемое господство постоянства и безмолвия.

— И вам никогда не бывает скучно и тягостно? — продолжал я.

— Понимаю вас, — так же добродушно ответил Хьюз. — Видите ли, всякий вновь прибывший в наши края неизменно с грустью и отчаянием воспринимает эти суровые ландшафты, угадывая в них чуть ли не символ угасания всякой жизни. Но для меня лично, сэр, под этими могучими седыми валунами, среди оврагов и холмов, и покоится то, что пробуждает во мне истинную радость существования. В этой земле, сэр, может, прямо у вас под ногами, а может, и чуть дальше, скрыто давно ушедшее прошлое.

Так, совершенно случайно я и познакомился со странным, но бесконечно мягким и добродушным старым археологом, оказавшимся для меня ярким факелом в непроглядной тьме страшной пещеры убийственного одиночества. Как я тогда уже заметил, Френсис Хьюз не менее меня остался доволен нашим неожиданным знакомством, очевидно, даже несмотря на свое увлечение, заметно устав от постоянного многолетнего соседства с гнетущим безмолвием.

Жажда долгожданного, рвущегося наружу общения настолько охватила моего нового знакомого, что в течении целого часа он столь глубоко и захватывающе обрисовывал мне свои достижения и неудачи в области археологических раскопок, что мне невольно захотелось самому взять в руки лопату и скребок и отправиться на поиски немых свидетелей седой старины. Под конец, к полнейшей растерянности я оказался приглашенным на сегодняшний ужин, отказаться от которого меня могло заставить только расстояние между нашими жилищами и то ужасное темное время, когда доведется возвращаться назад. Перед моими глазами вновь поплыли самые зловещие картины, заставившие на какие-то минуты совершенно не слушать стоящего рядом Хьюза. Разумеется, открыто говорить о характере своих опасений мне не позволяло самолюбие, ровно так, как и отвергнуть предложение старика было самой дикой бестактностью. Я даже не смею предположить, чем кончилась бы тогда отчаянная внутренняя борьба, если бы Френсис Хьюз каким-то образом не предугадал то, что меня так волновало.

— Очень прошу не беспокоиться, сэр, — дружески улыбнулся он, поглаживая маленькую неухоженную бородку. — К любому удобному времени я буду в «Поющем Камне» и уж конечно моя двуколка полностью в вашем распоряжении на весь обратный путь.

После того, как я многословно поблагодарил старика и окончательно принял его приглашение на ужин, мы еще довольно долго и оживленно беседовали на самые разносторонние темы, и я наконец получил такое глубокое удовольствие, о котором еще несколько часов назад не смел и мечтать. Ко всему прочему, как мне показалось, археолог знал о Роберте Хугнере и его отце то, чего явно не знали все остальные. Это обстоятельство настолько насторожило и приковало к себе мое внимание, что о чем-то другом я уже не хотел и слышать, пропустив мимо ушей более половины то-го, о чем говорил мой спутник, когда мы Медленно брели по краю глубокого, заполненного желтой водой оврага.

Мы расстались, когда мне оставалось времени только на то, чтобы вернуться домой и привести себя в надлежащий вид. Вскоре, опасаясь заставить Хьюза ждать, я чуть ли не бегом пустился в обратный путь, не особенно утруждая себя обращать внимание на то, что делалось у меня под ногами.

Еще до всего этого, наслушавшись стряпчего Астона, я мысленно уже представлял в какой глуши находилось жилище Френсиса Хьюза, но сейчас, сидя в его допотопной, готовой вот-вот рассыпаться двуколке, мне казалось, что мы стремительно проваливаемся в какую-то мрачную дыру. Сначала мы ехали по весьма живописной, поросшей редким лесом равнине. Солнце еще вселяло жизнь во все окружавшее, а щебет птиц и бесконечные невинные рассуждения археолога напрочь отпугивали все то, что могло вызвать трепетную тревогу. Однако очень скоро всего этого не стало. Солнце предательски ушло за горизонт и теперь выдавало свое жалкое присутствие лишь бордовым заревом, с трудом пробивавшимся сквозь вереницы могучих скал. Голос археолога был слышен все реже и реже и я, также замолчав, с самым угрюмым видом уставился на нависшие над нами громады скал, уже ни на минуту не переставая думать о том, что могло поджидать меня в дьявольской долине на обратном пути.