Метафизика любви - [170]

Истинную верность характеризует также сосредоточенность. Постоянство верного диктуется сущностью истинной любви, он видит предательство любви в любой форме неверности, он ощущает глубокое счастье любви, которое может быть пережито только в самой глубине души.

Другие, специфические черты верности

Верность и неподверженность влияниям

Другой отличительной чертой верности является неподверженность влиянию других людей, влиянию их отношения к человеку, которого мы любим. Естественно, мы имеем здесь в виду не те случаи, когда другой человек обращает наше внимание на то, что мы заблуждаемся в отношении того, кого мы называем своим другом или любим супружеской любовью. Если речь идет о фактах, сообщаемых нам другим человеком и касающихся того, что сказал или сделал наш любимый, которые противоречат нашему представлению о нем, то решающим здесь будет то, кто нам это сообщает, надежный ли он человек и сообщает ли он нам это из любви к нам. Не слушать таких замечаний, игнорировать их было бы не неподверженностью влияниям, а страусиной политикой. Конечно, то, что мы узнали о любимом человеке, не может заставить нас отвернуться от него. Однако мы должны потребовать от него объяснений и выяснить, соответствует ли переданное нам действительности, является ли это только случайностью или свидетельством того, что мы ошиблись в нем. Решающим во всем этом вопросе является то, насколько глубоко мы знаем любимого человека, подтверждалось ли вновь и вновь наше представление о его внутреннем благородстве, имели ли мы возможность действительно узнать его сущность во  всех ее положительных качествах и недостатках. Мы скоро еще вернемся к этому.

Поэтому здесь идет речь о том, чтобы установить тот вид неподверженности влиянию, который существенным образом касается верности.

Мы имеем в виду подверженность влиянию, свойственную, во-первых, людям, на которых мнение других о любимом ими человеке производит впечатление не в связи с приводимыми доводами, а потому, что мы вообще подвержены незаконному влиянию со стороны других людей и их мнений. Это относится прежде всего к людям, которых мы охарактеризовали в другом месте как суггестивно зависимых. В радикальном случае, когда рациональная мотивация совершенно вытесняется чисто динамическим влиянием человека, отличающегося своим витальным превосходством, мы можем говорить о том, что люди, подверженные такому влиянию, вообще неспособны любить. Ибо любовь предполагает ответ на существование другого человека, т.е. рациональную мотивацию его сущностью. Но здесь мы имеем в виду людей, которым лишь в незначительной степени свойственна подобная суггестивная зависимость. На любовь таких людей другие люди оказывают влияние только динамикой своих слов.

«Внутреннее зрение» верности

Особую роль играет такое влияние, которое выставляет внешнюю сторону любимого человека в ложном свете, которое апеллирует к нашему «внешнему зрению». Мы уже неоднократно писали об этой большой опасности «внешнего зрения». Это типичное непонимание другого человека, оно противоречит любви. Любовь по своей сути – это «внутреннее зрение». Стремление «судить по внешности» присуще каждому человеку. Он особенно предрасположен к этому, когда скатывается на периферию, когда его чувства мельчают.

Апеллируя к «внешнему зрению», мы можем заставить любящего воспринимать смирение любимого как «рабскую покорность», его целомудрие как глупость, его принципиальную верность как педантизм или даже как признак посредственности, его стремление к истине как высокомерие и фанатизм. Нет никакого сомнения, что можно уронить в глазах любящего друга или любимого, если говорить о нем то, что нарушает сложившийся образ, покрывает его налетом. Это относится также к таким качествам любимого человека, как его физическая красота. Можно разрушить очарование красоты какой-нибудь неудачной шуткой, сказав, например, что у человека слишком длинный или короткий нос, что видны следы увядания или что это только свежесть молодости и т. д.

Верность требует, чтобы человек был нечувствителен к такого рода влияниям, чтобы никакой третий человек, апеллируя к нашему «внешнему зрению» (исходя из того, что имеет место в действительности, но при этом искажая это), не оказывал влияния на наше отношение к любимому. Такую верность предполагает истинная любовь, истинный облик любимого человека, открывшийся нам во «внутреннем зрении». И этой верности свойствен ярко выраженный нравственный характер и сияющая красота.

Готовность к жертве и верность

Следующей чертой верности является готовность к жертве. Чем я готов пожертвовать ради друга или любимого человека? На первый взгляд, это не относится к верности в собственном смысле, а, скорее, является признаком интенсивности ценностного ответа. Насколько установка ценностного ответа возобладала в человеке надо всем остальным, какие жертвы он готов принести, чтобы только осуществить ценностный ответ или оказать благодеяние, помочь другому? Поэтому в любви к ближнему речь не может идти о верности: вспомним,  например, о героических поступках святых. Но если речь идет о естественной любви – прежде всего, о друге или возлюбленном, жене или муже – то хотя вначале эта готовность жертвовать собой и является признаком масштаба и силы любви, однако, помимо этого, в безоговорочной преданности любимому человеку заключается ярко выраженная верность. Пенелопа являет собой прекрасный образец верности. Все притязания женихов разбиваются о ее любовь к Одиссею. Она непоколебимо верна своей любви к нему, своему обязательству перед ним, несмотря на его длительное отсутствие, несмотря на домогательства окружающих ее женихов.