Месяц надежды - [12]

Тут Алексей с некоторой грустью констатировал, что неприкрытый намек на будущие встречи она с исконным женским умением пропустила мимо ушей, словно и не слышала. Вообще-то это ни о чем еще не говорило, но оптимизма не прибавляло.

– Ну что, теперь, наверное, твоя очередь творческой биографией делиться, – сказал он, постаравшись, чтобы прозвучало без малейшего нажима.

Ольга чуть растерянно пожала плечами, улыбнулась.

– Я вот подумала, что мне и рассказывать нечего. Школа да универ. О чем тут говорить-то? Разве что… Мне три года назад предлагали идти на конкурс «Мисс Шантарск», но сразу зашугали. Мол, все участницы этого мероприятия обязаны семь дней в неделю спать со спонсорами, а уж потом те решат, кому корону нахлобучить. Я не стала проверять, как там на самом деле, махнула рукой и не пошла. Вот. А больше и рассказать нечего.

– А папа с мамой, интересно, кто?

Она охотно, без заминки ответила:

– Мама – глава семьи. Неофициально, но фактически. Она, все говорят, бухгалтер от бога, как ваша Маринка. Вот одна старая знакомая еще лет одиннадцать назад и позвала ее в «Дублон-банк».

– Да, серьезная контора, – сказал Алексей. – Долго продержится. Знающие люди говорят.

– Ага, мама тоже так говорит. Она сейчас начальник отдела, в деньгах не купается, но мы с Демоном сухую корочку не жуем и старые платьишки не перешиваем.

Ну вот, теперь кое-какие фрагменты мозаики легли на место. Многое объясняется.

– А папа? – спросил Алексей.

На очаровательное личико набежала легонькая тень.

– А с папой далеко не так безоблачно. Он, как твой, был инженером, только не строителем, а на комбайновом. Понимаешь?

Он кивнул. Кто же в Шантарске не знал, что на месте бывшего комбайнового который год цветет и пахнет очередной «подсолнух» с офисами?

– Конечно, кто-то из тех, кто оттуда ушел, нормально устроился, а некоторые даже стали вроде тебя, – продолжала Ольга с легкой грустью. – А вот у папы, на беду, специальность была какая-то уникальная, которая на тех заводах, что остались, абсолютно не нужна. Ну, помыкался. В автосервисе поработал. У него вообще-то к машинам руки хорошо лежат. Нашей «девятке» пятнадцать лет, а она у него как швейная машинка. Но не сложилось там что-то. Он последние пять лет охранником в торговом центре «Бирюса» работает. – Ольга посмотрела ему в глаза с той же грустноватой хмельной откровенностью и сказала: – Ага, и получает в пять раз меньше мамы. Охранника найти в сто раз легче, чем хорошего начальника отдела в солидный банк. Мама умная, она его никогда в жизни не попрекала и не строила, но все равно… – Она тихонько фыркнула, опустила глаза и добавила: – А знаешь еще что? По некоторым данным, у нее давно любовник есть. Из своих. Хотелось бы мне верить, что папа об этом не знает.

«Да уж, – подумал Алексей с ноткой мужской солидарности. – Хуже нет в такой вот ситуации еще и знать».

Ольга одним глотком разделалась с тем, что оставалось в не самом маленьком бокале, а было там никак не меньше половины.

Глаза и голос ее оставались грустноватыми.

– Вот так и живем, ничего интересного.

Большим мудрецом Алексей себя никогда не считал, но жизнь знал. Картинка выстраивалась нехитрая. Маленькая девочка папу не просто любила, а страшно уважала. Он был большой, под потолок, могучий, добытчик. А потом переменилось буквально все, и жизнь, и люди. Девочка выросла и прекрасно поняла, как оно на самом деле обстоит на нашей грешной земле. Любить, может, и не перестала, детская любовь редко ржавеет, а вот уважать… Говоря с жестокой откровенностью: а за что уважать человека, который не смог быть настоящим мужиком? Останься он автослесарем – будем ей верить, что механик хороший – то, может быть, по деньгам жену и не догнал бы ноздря в ноздрю, но деньги были бы не те, не жалкие слезки.

Как бы там ни было, но тема себя исчерпала. Они оба это почувствовали.

И первой сменила ее Ольга:

– А вот интересно, что тебе отец потом говорил, когда ты так приподнялся вопреки его планам на твой диплом?

– Ничего не говорил, – спокойно сказал Алексей. – Не успел. Они с мамой погибли. Самолет под Новосибирском упал, они к дяде в гости летели.

– Ой! – Ольга с покруглевшими глазами на миг прижала ладонь к губам. – Это называется поменяла тему разговора, дура. Извини, я же не знала.

– Ничего, – сказал он так же спокойно. – Это восемь лет назад было, я привык. Понимаешь, он просто не успел увидеть, как мы по-настоящему поднялись. Насколько я его знаю, он мог сказать и так, и этак… О! Быстрый начинают. Пойдем попляшем? Не все ж мне тебя культурными объятиями терроризировать, пора и о твоих духовных запросах подумать.

Она охотно встала из-за столика.

Когда они отплясались и вернулись, Алексей проговорил:

– Время пока не расчетное. Как думаешь, еще бутылочку одолеем или это будет спаивание?

Ольга, такое впечатление, прислушалась к себе и заключила:

– Одолеем. Я не шатаюсь ничуточки, язык не заплетается, могу без запинки выговорить «перпендикуляр» и «трансцендентальный».

– Счастливая ты, – сказал он грустно. – А я вот не могу.

Ольга удивленно уставилась на него.

– Почему? Ты пьяным совсем не выглядишь.