Место преступления - [79]

— Я тебя помню, юноша! — воскликнула мать Гарцовника. — Я все поняла. Ты сообщник этого студента…

— Уверяю вас, вы стопроцентно ошибаетесь, — поспешно ответил я. — Меня зовут Робаль Сякий, и я представитель блестящего детективного агентства «А. А. Ковальский и детективы». Но прежде чем прояснить свою роль в этом деле, позволю себе спросить: кто эта особа? — Я указал на блондинку, которая даже плечом не повела.

— Это наша секретарша, Юлия Квакалло, — ответила Катажина Гарцовник. — Вы же сами ее сюда пригласили!

— А знакома ли вам некая Ирмина, сокращенно — Ина? Фамилии я не знаю, но имя редкое, да и по описанию внешности ее можно идентифицировать однозначно. Носит длинные темные платья и большие очки. Представляется вашей секретаршей.

— Ох, значит, она до сих пор так представляется?! — вскипела Катажина Гарцовник. — Это просто возмутительно! Вы имеете в виду нашу предыдущую секретаршу, жуткое, несуразное создание — конечности длинные, как у паука. Вечно она совала нос куда не просят. Мы ее уволили и взяли на ее место пани Квакалло, женщину с внешностью, профессиональными качествами и манерами, достойными самой высокой оценки.

— Вы не могли бы произнести слово «рододендрон»? — повернулся я к мнимой секретарше.

Юлия Квакалло только пожала плечами и перевела взгляд с точки над моей головой на засохшую драцену.

— Вы в своем уме? Это же просто издевательство! — взорвался Славомир Гарцовник, недвусмысленно демонстрируя, что под блеклой оболочкой бушует вулкан чувств и страстей.

— Я тоже хотел бы знать, что здесь происходит! — рявкнул Лонгин Пальмистер.

— Прежде чем прояснить ситуацию с исчезнувшей рукописью Халины Ментиросо — а я не сомневаюсь, что мне это удастся, — заверил я, — хотелось бы задать вам несколько вопросов. Попрошу отвечать честно и по существу, насколько вам это позволяет оценка фактов и страх за собственную шкуру.

— Давай, приятель! — не выдержала Розалия.

— Вы хорошо готовите — угадал? — обратился я к Катажине Гарцовник.

— Ну конечно, — тихо ответила она и обвела собравшихся растерянным взглядом. — Но какое это имеет отношение к делу?

— Боюсь, мы попусту теряем время! — заявил Пальмистер, поднимаясь с кресла.

— Вам известно, что Иво Май мертв? — резко бросил я.

Лонгин Пальмистер побледнел. Единственное, что он сумел выдавить, было писклявое «Что?», яснее ясного доказывавшее, что его потрясла либо моя осведомленность, либо весть о смерти Иво Мая, но никак не сам факт существования оного.

— Сядьте, пожалуйста, и не нарушайте порядок, — сурово добавил я.

Пальмистер плюхнулся в кресло, а Славомир Гарцовник обернулся ко мне с живым интересом:

— Вы не шутите?

Тем временем я обвел собравшихся отечески-прокурорским взором и повернулся к Катажине Г.:

— Итак, вы умеете готовить?

— Как всякая настоящая женщина, — ответила она, подчеркнув слово «настоящая».

— Традиционные блюда?

— Традиционная польская кухня, — с гордостью подтвердила она.

— Бифштексы, отбивные?

— А как же! Никаких убогих салатиков, которыми современные женщины норовят накормить своих мужчин, если вообще их кормят! — скривилась она с отвращением.

— Значит, это вы были у Халины Ментиросо в день ее смерти и воспользовались молотком для отбивания мяса, чтобы разнести ее ноутбук?

— Так ведь… — Катажина побледнела и замолчала.

— Это полный нонсенс, — заявил Славомир Гарцовник. — На основании мелкой улики вы делаете далеко идущие выводы. Если вы хотите сказать, что моя мама вторглась к Халине, убила ее и выкрала книгу…

— Я уверен, что ничего этого она не совершала, однако полагаю, что она была в доме Халины вскоре после ее смерти и могла бы пролить свет на кое-какие моменты, затемняющие картину преступления. Ваша мама — ценный свидетель, позвольте ей говорить.

— Тем более что мне действительно нечего скрывать, — согласилась Катажина Гарцовник после долгого размышления. — Дело ясное: убийца — Иво Май, и это он украл книгу. Если мое свидетельство вам для чего-то нужно, пожалуйста, расскажу с удовольствием: в то утро, когда Халина погибла, я дала себе труд лично ее посетить, чтобы выбить у нее из головы мысль опубликовать книгу у Лонгина Пальмистера. Она сама в этом созналась днем раньше в телефонном разговоре с моим сыном. И когда я туда пришла, она уже была мертва. Мне кажется, она ударилась головой о подоконник, и ударилась не случайно, а спровоцировала кого-то своим поведением. Честно говоря, с ней такое должно было случиться уже давно — и нас бы избавило от массы хлопот и неприятностей. Нарыв гнева, зревший во мне годами, лопнул. Я испугалась, что ее еще можно спасти. Поэтому, вместо того чтобы вызвать «скорую», я опустошила папки с перепиской Халины с налоговым управлением, от которого она требовала вернуть несправедливо начисленный налог в размере двух злотых восьмидесяти грошей. Должна пояснить, что издержки процесса исчисляются уже в десятках тысяч, управление скрупулезно изучает все наши операции и насылает на нас инспекции, налоговики месяцами сидят в нашем офисе, проверяя все, что только можно, от счетов за туалетную бумагу до чеков на скрепки. Итак, я засыпала хладный труп Халины этой злополучной корреспонденцией, а потом взяла ноутбук, разбила его молотком для мяса и утопила в ванне. Вы, наверное, считаете меня глупой бабой, полагая, что я спонтанно воспользовалась этим примитивным кухонным инструментом. Ан нет: я прекрасно понимаю, что должна была расстрелять жесткий диск из крупнокалиберного оружия, но у меня, к сожалению, такового не имелось. И у Халины тоже.