Место преступления - [68]

— Караул! — завизжала она. — Грабят! — А точнее: «Ка’аул! Г’абят!». Потому что с перепугу полностью утратила способность выговаривать «р».

Было уже совсем темно. Мимо нас прошмыгнули несколько бледных теней, скорее всего, студентов, а из бара напротив выглянула пухленькая дамочка и тут же юркнула обратно. Улица опустела. Однако не стоило исключать, что кто-то, надежно укрытый от моего взора, схватит в приливе отваги мобильник и позвонит в полицию.

— Не валяй дурака, женщина, — быстро сказал я. — Я всего лишь хочу поговорить о книге.

— О чем поговорить? — Она уже справилась с «р» и перестала вырываться.

— О том самом, — ответил я. — Я знаю здесь неподалеку тихую забегаловку. Ну что, поболтаем?

На ее лице отразилась трагическая нерешительность, как написала бы Халина Ментиросо. Наконец она кивнула. Возможно, Серую Мышь убедила моя презентабельность, неотразимо действующая, насколько я знаю, на женщин такого типа. А может, очаровала решительность — одно из обширного диапазона моих суперменских качеств. Так или иначе, я покрепче сжал ей локоть, на случай, если моя мужественность окажется не столь магнетической, как я уповаю, и потянул девицу за собой.

Мы прошли несколько подворотен, закоулков и узких улочек и через добрых полчаса быстрого марша оказались в забегаловке с экзотическим названием «Каприччо», куда я не заглядывал с отроческих лет и теперь с легкой грустью наблюдал перемены, которые неумолимый бег времени оставил на изысканном некогда интерьере и на постоянных посетителях. Я не спешил начинать разговор, выжидая, пока до нас доползет черепашьим шагом официантка с прической и макияжем а-ля шестидесятые. За это время Серая Мышь успела воспользоваться туалетом: я милостиво ее туда отпустил, зная, что окон в кабинках все равно нет, а дверь у меня под наблюдением.

— Привет, малыш, что заказываем? — поинтересовалась с интимной хрипотцой официантка, добравшись наконец до нашего столика.

— Пиво? — спросил я Серую Мышь.

— Кофе, — ответила она.

— Два эспрессо, — повернулся я к официантке. Та с минуту сражалась с ручкой и блокнотом, наконец кивнула и поплыла дальше.

— Ну и о чем вы хотите поговорить, пан… — Серая Мышь сделала паузу.

— Сякий. Робаль Сякий.

— Это ты прикончил того беднягу?

— Сама знаешь, что не я, иначе зачем было стирать с ножа отпечатки пальцев? Могу только догадываться, кого ты выгораживаешь. А вот как тебя зовут, догадаться не могу. Если скажешь свое настоящее или даже вымышленное имя, это здорово облегчит нам разговор.

— Ирмина. Сокращенно — Ина, — произнесла она, смерив меня острым взглядом.

Мы замолчали, увидев официантку, которая летела в нашу сторону, отчаянно жонглируя подносом.

— Спасибо вам большое, хотя коньяк мы и не заказывали, — проговорил я.

— Коньяк — это мне, — объяснила официантка. — Вместо чаевых. Ты что-то имеешь против? — Я поспешил сказать, что нет. — С вас семнадцать злотых. Кредитки не принимаем. — Пока я выгребал монеты, официантка осушила рюмочку. — Вот ведь, мать твою, ни гроша лишнего, — заявила она, пересчитав деньги. — Ну и скупердяи. — И удалилась.

— У меня осталось полчашки кофе, а у тебя только окурок на дне, — сказал я Ине. — Может, поменяемся?

— Я, пожалуй, закажу что-нибудь покрепче, — решила она.

При мысли о предстоящем общении с официанткой ко мне вернулась память. Я вытащил из кармана мерзавчик с настойкой и протянул своей спутнице. Она отказалась, и тогда я сам, чтобы доказать чистоту намерений, сделал солидный глоток. Серая Мышь понаблюдала за мной пару минут и, убедившись, что чувствую я себя не просто хорошо, а даже лучше прежнего, просветлела и взяла у меня рябиновку.

— Классно, — одобрила она, отхлебнув из бутылки, и благосклонно на меня посмотрела. — Ну и что ты хотел мне сказать?

— Будем говорить прямо. Оба мы, чего уж скрывать, ищем одну и ту же книгу. Оба хотели ее сегодня заполучить, но кто-то нас опередил. Кроме того, не подлежит сомнению, что мы конкуренты. Не знаю, на кого работаешь ты, да это и не важно. Я в любом случае намерен сохранить имя заказчика в тайне. За соответствующую цену я в состоянии вообще о нем забыть, равно как и о том, что мы с тобой встретились при столь подозрительных обстоятельствах. — Я умолк, дав ей возможность спокойно поразмыслить над моими словами.

— Ты хочешь сказать, что готов выйти из дела? — спросила она.

— Ровно наоборот. Хотя это ничего не изменит: не я — так другой. Но я намерен раздобыть эту книгу и очень скоро это сделаю. Вопрос только в том, кому я ее отдам.

— Ты мерзкая продажная свинья, — заявила девушка.

— К тому же не слишком дорогая, — заверил я ее.

— Боже, во что я ввязалась! — простонала она. — Два трупа, пропавшая книга, а теперь еще и ты. И зачем, зачем? Ведь он меня даже не замечает!..

Ина достала бумажный платочек и зарыдала в голос, обливаясь слезами и хлюпая носом, а когда немного совладала с этим паводком, влила в себя изрядный глоток рябиновки, чтобы восстановить уровень жидкости. Я воспринял это оптимистически, полагая, что теперь ее проще будет смягчить. Серая Мышь интерпретировала мой взгляд как предложение дружбы и плеснула рябиновки мне в кофе, чтобы я (как она заявила) не остался внакладе, потому что (добавила она), если она присосется к бутылке, то (она обезоруживающе улыбнулась) не остановится, пока не увидит дна. Когда Мышь наконец успокоилась, из ее уст полился поток горьких слов, откуда я надеялся выловить жирных форелей — нужные мне факты.