Место под звёздами - [19]

«Парень, ты, кажется, впервые в жизни выиграл главный приз в лотерее, — пронеслась в голове мысль. — Не гони! — осадил я сам себя, — ещё приземлиться надо, а там посмотрим на свой выигрыш». Ко мне прижалась Ани и тихо прошептала: «Радуга…»

— А что это такое, — спросил я тоже шёпотом?

— Я видела старый голофильм, там шёл дождь, а потом была радуга — она очень красивая, и я хочу, чтобы планету назвали Радугой, — с шальной полуулыбкой, ещё не до конца поверив в случившееся чудо, ответила она.

Ещё 10 мучительных суток, и мы вышли на орбиту планеты. Ани отыскала в памяти компьютера старый голофильм. Привыкнув к непонятному слову «Радуга», уже все так называли планету, на поверхности которой мы должны были приземлиться через сутки земного времени, впрочем, и радужного тоже, так как сутки здесь были длиннее всего на час.

Как прошли эти 10 суток? Стихли споры и склоки. Каждый уже строил планы на будущее, и даже Джона можно было иногда увидеть в спокойном состоянии, не реагировавшим на окружающее. Ожидание всегда мучительно, а что оно значило для людей, никогда не видевших солнечного света и даже травы под ногами, — попробуйте представить сами. Меня же, наверное, как самого старого, одолевали тревожные мысли и сомнения — что-то подозрительно нам везёт…

Как сообщил командир звездолёта, для посадки модулей выбрана северная тропическая область с относительно ровным рельефом самого крупного из шести континентов.

Вот и настал долгожданный момент отстыковки первого модуля. Остальные экипажи с тревогой наблюдали за ним по головизору. Оранжево вспыхнули на миг тормозные двигатели, и модуль, похожий на большую застывшую каплю, плавно отошёл от консоли звездолёта. Ещё миг — и двигатели вспыхнули снова, уже на полную мощность. В их пламени появился синеватый оттенок. Модуль начал резко отставать от звездолёта и стремительно уменьшаться, пока совсем не исчез из поля зрения. Как я ранее вычитал в обучающей информации с диска, экспериментальные гравитационные установки модулей во время посадки работали на погашение перегрузки, поэтому модуль практически сразу пошёл вниз, без каких-либо дополнительных манёвров на орбите. Я с тревогой вспомнил об этом сейчас и подумал, что у нас точно будут проблемы. За такими размышлениями я и не обратил внимание, как ушёл вниз второй, а затем и третий модули. Привело в чувство меня только сообщение Центрального компьютера о благополучной посадке первого модуля в 15-ти километрах от побережья.

— Что-ж, эти 30 уже получили свой приз, — мрачно подумал я. — Посмотрим, попадём ли мы в число призёров. — Я прикоснулся к Ани, заворожено смотрящей на экран головизора.

— Как ты? — в который раз заботливо спросил я.

— Я так волнуюсь, что у меня всё сжалось внутри, и я боюсь сойти с ума в ожидании нашей очереди, — с каким-то обречённым отчаянием тихо ответила она.

— Успокойся, от нас ничего здесь не зависит, лучше помолись, если умеешь, — попытался я успокоить её неловкой шуткой. Я как-то незаметно привязался к Ани. Мне нравилась её прямолинейность суждений, показная независимость и гордость, под которыми я давно увидел беззащитность, беззлобный характер и преданность тому, кого она считала достойным своей дружбы, не говоря уже о более близких отношениях. Поэтому, стараясь по мере сил соответствовать её представлениям о достойном мужчине, я сдерживал свои многоуровневые выражения и был с ней по возможности искренним.

Настал и наш черёд испытать удачу и свои нервы.

Застегнув ремни безопасности, все замерли, вслушиваясь в каждый звук. Мягкий толчок отстыковки и мощный рёв двигателей, который почти не глушил корпус, возвестили, что модуль начал торможение, одновременно резко проваливаясь вниз, к мечте по имени «Радуга».

Остальное я помню какими-то отрывками — слишком сильны были эмоции, пожалуй, на грани нервного срыва. Модуль благополучно сел, автоматика разблокировала шлюз, так как от первых экипажей пришло сообщение, что воздух пригоден для дыхания и враждебных форм жизни не обнаружено.

Был полдень. Бездонная голубизна неба, тёплый ветер, ласковый свет солнца, прозрачная вода ручья, которую можно пить ладонями. Багровый закат с непередаваемыми красками, а ночью — миллиарды волшебно мерцающих звёзд. Астронавты ходили с улыбками идиотов на счастливых лицах. Иногда кто-то срывал лист или травинку и долго-долго с отрешённым видом её рассматривал. Утром над ручьём сгустился какой-то газ белого цвета и стало прохладно, но взошло солнце, и облако газа бесследно растворилось, никому не причинив вреда. Моя же эйфория прошла, как только пьяный от счастья Луц сообщил, что все модули сели.

— Почему ВСЕ? Этого просто не могло быть! Ни один не сгорел в атмосфере, ни один не разбился при посадке, — думал я, и тревожное чувство, что это ещё не всё, не покидало меня. Предчувствия меня не обманули…

Ровно в полдень следующего дня вдруг кто-то громко крикнул:

— Смотрите, там человек!

От холмов, метров за 70 от нас, неторопливо шёл высокий человек в белой, резко выделяющейся на зелёном фоне, одежде.

Приблизившись и остановившись метрах в пяти, он позволил нам внимательно осмотреть себя.