Место под солнцем - [6]

Карла смотрела ему прямо в лицо, ее глаза светились неискренней честностью.

— Карла, милая, давай я…

— Нет, — твердо возразила она. — Теперь ты знаешь в чем дело, но прошу тебя, не унижай меня и не унижайся сам, не старайся «вылечить» меня. Я понимаю, это не физиологический порок, но вряд ли твоя «помощь» окажется сейчас эффективной. Лучше будет, если я вообще не выйду замуж. Я была чрезвычайно неправа в наших отношениях. Если можешь, прости меня.

— Значит, все это время ты не хотела быть со мною? Тебе были неприятны мои прикосновения, мои ласки? Ты не испытывала удовольствия от наших поцелуев?

Карла смутилась и растерялась еще больше. Голос Ремо был полон обиды и гнева. Ответить ему нечего — она предала его.

— Значит, ты притворялась? Но зачем? Тебе хотелось сделать из меня дурака? Почему, Карла? — Он схватил ее за плечи. — Посмотри на меня, черт побери!

Он почти кричал.

Карла никогда не видела Ремо в гневе. Он всегда был с ней внимателен, нежен и галантен, так что этот эмоциональный взрыв, который другим, может, и показался бы слабым, имел разрушительную силу. Сдержанная ярость губит чувство, опустошает душу.

Вот он, разрыв, мелькнуло у Карлы. Может, так лучше? Лучше причинить боль один раз, чем всю жизнь мучить его и мучиться самой. Если его сейчас утешить, успокоить, он захочет большего, и страдания будут тянуться бесконечно. Отвращение и презрение к самой себе придало Карле сил.

— Меня вообще не волнуют ни поцелуи, ни ласки, — спокойно сказала она. — Мне было приятно, что это доставляет тебе удовольствие, не более. Если хочешь — да, я притворялась, будто возбуждаюсь от этого. Но водить тебя за нос шутки ради… Нет, Ремо, до такого я не опускалась. Если в чем ты и сглупил, то только в том, что потратил на меня не один год. Останемся друзьями, Ремо.

Его остановившийся взгляд был полон растерянности.

— Ты просто хочешь наказать меня, за то что я сегодня потащил тебя в постель, — тускло произнес он.

— Нет, — отозвалась Карла и сделала глубокий вздох. — Знаешь, нам давно стоило расстаться. Мне просто было жаль тебя.

Она знала, что это оскорбит его, заденет больнее всяких упреков и слов. Ремо отпрянул, будто ему влепили пощечину.

— Ясно, — ледяным тоном бросил он, схватил в охапку пиджак и направился к двери. — Поищи себе другого умника! — уже с лестницы крикнул с досадой Ремо.

Шаги, надсадный скрип петель, хлопок — и тишина.

Карла в изнеможении опустилась на кровать. Ей хотелось расплакаться, разреветься в три ручья. Но слез не было. Она давно забыла, что это такое. Плакала она только на сцене. А ее почти физически душили боль, раскаяние и тоска. Ожидаемого облегчения разрыв с Ремо не принес. А если бы она сказала ему всю правду? Поверил бы он ей?

Впрочем неважно. Цель оправдывает средства. Ремо не чужда мужская гордость. Он мог терпеливо, настойчиво и нежно возбуждать страсть в застенчивой девушке, но заниматься тем же с женщиной, которая призналась ему, что ее не трогают ласки, он не стал бы. Это ниже его достоинства. Невинность и стыдливость соблазнительны для мужчины, сознательная холодность — напротив. И вообще, это была ложь во спасение — во спасение Ремо. Ему будет лучше без такой «невесты». А самой Карле стоит учиться жить без защитника и благодетеля. Надо стойко сносить все удары судьбы.

Как возмездие ночью пришли кошмары. Рваные, клочковатые сюрреалистические образы-вспышки преследовали Карлу, возвращая ее в страшные дни юности. Эти повторяющиеся, мучительные видения держали девушку в странном плену; прорываясь сквозь их паутину, сознавая, что это только сны, она не могла избавиться от мысли, что обречена сносить пытку воспоминаниями, что не имеет права проснуться раньше. И когда она наконец выползала из липкого кошмара на солнечный свет, легче не становилось и по-прежнему не было слез, которые омыли бы ее сочащиеся кровью душевные раны. Оставался только один выход — обернуться кем-то другим; пусть на время, но надо было скинуть с себя оболочку Карлы Де Лука. И тогда покой возвращался.

Талант лицедейства верно служил Карле.

Встала она разбитая, но умылась, оделась, сделала гимнастику йога и с напускной невозмутимостью уселась за текст новой пьесы. Пришло время взять на себя боль и страдания героини Анны Прайс, окунуться в ее страсти и потопить в них все неурядицы и обиды Карлы Де Лука. Мерно постукивали часы. Карла медленно читала, натягивая чужую шкуру, примеряя чужую душу.

Странно, думала она, почему-то гораздо легче переживать и чувствовать, когда ты представляешь себя кем-то другим. Хотя сама Карла никогда не подчинила бы себя мужчине так, как это сделала героиня пьесы. Анна жила пылкими страстями, загоралась от одной искры. Ее отношения с любовником накалялись и эмоционально, и чувственно с каждым новым эпизодом. Такая страсть обречена, и финалом-кульминацией драмы становится сцена гибели Анны от руки ревнивого, свирепого мужа. Карла, у которой не было ни мужа, ни любовника и которая хотела бы обойтись в жизни вообще без мужчин, ощущала прилив эмоциональной энергии, который спровоцировали чувственные метания героини. Сердце Карлы начало биться чаще, заблестели глаза, непроизвольно сжались кулачки, дыхание стало прерывистым — она действительно превратилась в другую женщину, запутавшуюся в отношениях с мужчинами, женщину гордую и страстную. Какая захватывающая жизненная драма! Этой пьесе да голливудский бюджет, да хорошую рекламную кампанию в прессе, и она станет шедевром! Но пока важно закрепиться на сценах Уэст-Энда. Кстати, придется еще побороться за место под солнцем.