Место под облаком - [16]
— Уй, не знаю, как там по науке-то, жалеза не жалеза, только суслючка кругленькая, мягонькая очень, а у тебя она уже как кусок глины, вот что.
— Бабуля, — снисходительно улыбнулся Степанов, — такого органа в человеке нету. А насчет еды ты тоже не права, ничего я сегодня не ел, только кофе. И два пирожка с капустой. Да и то один коза утащила.
— Не ври, не брала моя козочка твоих пирогов. Не ври. А если суслючки в человеке нету, тогда чего же в нем есть?
— Но я ей давал пирожок! А она бодаться полезла.
— Не станет моя козочка брать из твоих рук никаких пирожков. И разве не за дело она тебя боднула?
— Интересно, за какое такое дело?
— Ел, ел, мил человек. Много ты сегодня съел. Две души съел. Вот и сморщилась суслючка твоя.
Степанов внимательно посмотрел на безногую старушку. «Почему она не отводит взгляда? Какие еще я души съел, что за вздор? Без сомнения — блаженная бабка, слабоумная, бормочет сама не знает что».
— Ага, ага, — закивала безножка, поглаживая ладонью траву рядом с собой. — Юрода я божия. Правильно думаешь. Ты плохую пищу скушал, безвинную душу порушил, хоть и убогие братушки были, да никому они не вредили, а теперь плачут их душеньки безродные, а твоя стала и вовсе негодная, свел ты в ад братьев без времени, вон у тебя и язва на темени, и не примет тебя святый Господь наш, если душеньку свою сам ему не отдашь. Аминь. — Бабушка поклонилась Степанову, перекрестилась странно: живот, лоб, справа налево, и опять поклонилась.
Степанов с тревогой смотрел на старушку. Непроизвольно потрогал лоб, посмотрел на ладонь — кровь, комариное тельце раздавленное.
— Что это значит, что сам не отдашь? Бабка, это ты на что намекаешь? Я же не по своей воле. Это случайность, так сложилось.
— Сложилось, сложилось, сложилось… — мелко закивала безножка. — Так сложилось, что теперь не разложишь обратно. Не, не-е, нипочем не разложишь. Ты смотри, завтра в своей бочке не купайся, и сынам не давай. Там мертвая вода.
— А то что?
Степанов начал злиться.
— А то утопнешь, мил человек. Утопать тебе рано. Или молнией в бочку ударит. И воду из бочек вылей всю вон, на грядки не надо, а то вся картоха помрет, да-а, а как же.
Степанов расстроился. «Черт меня дернул остановиться у этой халупы. Хватило бы духу отказаться от этой дурацкой поездки к Чуракову — не было бы никаких несчастных братьев, не было бы и этой бабки. Чего она ворожит? На ненормальную вроде бы не похожа. Все ненормальные грязные, неухоженные, а эта, хоть и живет в какой-то норе или землянке, а вон какая чистенькая. А про бочки, так это полная чепуха, в каком саду их нет, подумаешь, загадка. А сыновья?.. И откуда она про эту паршивую козу знает?»
— Те-те-те, — проворковала бабушка. — У меня ручей рядом, люди ходят, приезжают, еду и одежку носят-привозят, у меня все есть. Я могу лечить проказу всякую, когда на ногах или на лице. А ты можешь?
— Нет, — вздохнув, сказал Степанов, — не могу. Я сердце лечу. Сосуды, сердце.
— А чего же ты свое-то не вылечил?
— Свое? У меня не болит. Я проверяюсь, все нормально пока.
— Да? А теперь оно у тебя растает.
— Ну, бабуля, хватит, ей-богу. Накликаешь тут мне. Без тебя тошно.
— Хватит так хватит, и так много. Только ты не бойся, мил человек. Я помолюсь за тебя, больно не будет. Прощай!
Бабушка-безножка поскакала в свою норку.
— А я и не боюсь! — досадуя на срыв, почти крикнул Степанов. — Почему прощай?
Она обернулась. Показалось, что сквозь бабушку просвечивают руины сарая.
— Я пошла. А то картохи совсем сгорят. Иди себе и ты. Ждут тебя, мил человек.
— Кто ждет?
Но бабушки уже нигде не было. И появилось такое чувство, словно ее не было вовсе, привиделась.
Степанов откинулся на спину, руки сложил под голову, улегся на теплую траву. «Как сильно и замечательно пахнут трава и земля! Я и не знал».
Возник и уселся на груди кузнечик, нарядный, с малиновым брюшком. Степанов улыбнулся и затаил дыхание.
Небо было сине-белесое. Над деревней Усолой по-прежнему стояли полосатые облака, словно кто-то чудовищной белой метлой… «Облака, они что тут, навечно?» В вышине реяли черные «галочки» и «птички» — стрижи, наверное, или ласточки. Предвещают дождь? «Когда я в последний раз смотрел на небо? Вот так, просто, бездельно и бездумно, лежа на теплой земле, и чтобы нарядный кузнечик так доверчиво спутал меня с травой… Кажется, только в детстве…» Степанов вспомнил психолога Зеленцова, однофамильца несчастных братьев, который очень советовал в трудных ситуациях думать о себе как бы в третьем лице, со стороны, это будет не раздвоение личности, а психоанализ самого себя, диалог с самим собой, чтобы не терзаться, не страдать попусту, а утешать, чтобы не мучиться, а оправдывать.
Сейчас он, доктор Зеленцов, то есть Степанов, лежал на теплой траве и следил, как реют свободные стрижи в прекрасном высоком небе, ощущал, как нежно и остро пахла полынь, и это было место замечательное, хотя и под полосатым облаком, и, как Микула Селянинович, Степанов набирался новых сил от родной земли.
А в это время на краю деревни закапывали в глину братьев Зеленцовых, несчастных, никчемных алкоголиков, погибших от дурного самогона и нежелания жить.
«Хроники Хазарского каганата» — фантастическая притча о том, как мог бы развиваться наш мир, если бы он пошел другим путем. Книга состоит из трех частей, связанных друг с другом, но эта связь обнаруживается в самом конце повествования. Книга рассматривает насущные вопросы бытия, основываясь на выдуманном Хазарском каганате. Дожившем до наших дней, сохранившем — в отличие от наших дней — веротерпимость, но при этом жестко соблюдающем установленные законы. Вечные проблемы — любовь и ненависть, жизнь и смерть, мир и война — вот тема «Хроник».
Книга о геополитике, ее влиянии на историю и сегодняшнем месте Украины на мировой геополитической карте. Из-за накала политической ситуации в Украине задачей моего краткого опуса является лишь стремление к развитию понимания геополитических процессов, влияющих на современную Украину, и не более. Данная брошюра переделана мною из глав книги, издание которой в данный момент считаю бессмысленным и вредным. Прошу памятовать, что текст отображает только субъективный взгляд, одно из многих мнений о геополитическом развитии мира и географическом месте территорий Украины.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.