Место нечисто - [2]

Народ верил и не верил, но тропинкой этой, в большинстве своем если и пользовался, то днем. И то сказать, даже в светлую пору идти по ней было как-то жутковато. С одной стороны ее сопровождал густой смешанный лес, с другой — высоченные заросли ивняка и ольховника с редкими пролысинами, открывавшими вид на смирную, неглубокую речку, на ее противоположный берег. Даже в засушливое время там было сыро, вязко, затхло. Лес рос на взгорье, и из него в речку там и тут текли маленькие ручейки почему-то ржавой воды. Лесины и кусты почти смыкались в вышине, и солнечные лучи не везде проникали в это коридорное пространство.

Я, естественно, этим сказкам не верил, и в тот летний день, как и в другие дни, когда надо было пройти в северную часть города, шел этим самым коротким путем. Пользовался ли им ночью? Кажется, не приходилось.

На подходе к кинотеатру я догнал ярко-красное платье, перетянутое широким черным поясом и увенчанное черной, скорее мужской, соломенной шляпой. Потом это платье пропало, и вновь я увидел его уже в очереди к билетной кассе. Какого-то особого интереса платье не вызвало: ну платье, ну алого цвета… Любопытство возникло, когда оно оказалось в соседнем кресле. Владелицей яркого облачения оказалась миловидная юная брюнетка небольшого роста. Что было в ней примечательного на первый взгляд? Пожалуй, глаза. Они выделялись на бледноватом лице, черные, крупные, даже немного навыкате. В те пять-десять минут до начала сеанса я вряд ли решился бы обозначить возникшее желание познакомиться, если бы не заметил, что брюнетка раз-другой окинула меня внимательным взглядом.

— Мы знакомы? — спросил я ее, сам не ожидая от себя такой решительной прыти.

— Возможно, — ответила девушка и улыбнулась.

— А как вас зову?

— Таня.

— А меня Александр, Саша.

Завязался не очень оживленный разговор о любимых фильмах и ни о чем. До начала сеанса я понял, что девушка мне определенно нравится. Что было потом? Потом кинозал внимал перипетиям приключенческого сюжета, я же делил внимание к экрану с вниманием к своей соседке, украдкой. Скоро мне показалось, что кино не очень-то занимает Таню, ее взгляд скользил от экрана вверх, вниз, несколько раз наши взгляды встретились. Я взял ее за руку, снова удивляясь своей смелости, она не стала противиться, слегка ответила на мое пожатие. Кондиционеров наша провинция тогда еще не знала, в зале было душно, но, помнится, сухая маленькая ладонь была удивительно холодной.

После окончания сеанса я вызвался проводить девушку до дома, и она ответила согласием. Мы гуляли по центральным улицам, потом по окраинным, длина которых измерялась двадцатью минутами неспешного хода, вышли за город. Июньская ночь, наполненная запахами цветущих трав и укрытая куполом звездного неба, была фантастически хороша.

Не сговариваясь, мы скоро перешли на «ты». Я сказал Тане, что еду поступать в Ленинградский технологический институт. Она тоже в этом году окончила школу, обычную, дневную, и собиралась поступать в какой-то химический институт в Москве. Говорил я о друзьях, о работе, о книгах, Таня больше молчала, коротко отвечая на случавшиеся вопросы, однако мое расположение к ней росло и росло, Таня мне нравилась все больше и больше. Где-то мы сели на случайную скамейку, я не смог сдержать свои чувства, обнял девушку, притянул к себе, и мы слились в долгом поцелуе. Голова закружилась, куда-то ушло ощущение времени, и трудно сказать, сколько бы это продолжалось, если бы вдруг за спиной — близко, резко, громко — не прокричала какая-то ночная птица. От неожиданности я вздрогнул, открыл глаза и, кажется, снова слегка вздрогнул, увидев совсем близко широко открытые глаза девушки, большие, выразительные. Я почувствовал какое-то волнение, но совсем не похожее на то, которое подтолкнуло меня к поцелую. Нет, я не разочаровался в ней, но что-то смутило меня, не знаю, может, какое-то предчувствие.

— Пора, — сказала Таня.

Она взяла меня под руку и повела, как я понял, к своему дому. По пути я не вдруг сказал ей:

— Слушай, Таня, завтра у нас в школе выпускной, разрешается приглашать знакомых. Можно я тебя приглашу? Будет весело, будут танцы.

Она легко согласилась, и я предложил зайти за ней за час да начала праздника.

Она решительно возразила:

— Нет, нет, зачем тебе сюда, далеко, я приеду на автобусе, а ты меня встретишь.

— Хорошо, — согласился я.

К ее дому, улочками, переулками, мы шли довольно долго. Я знал этот район, но не очень хорошо. Наконец подошли к дому, частному, шлаконаливному, выкрашенному белой краской, в окружении плодовых деревьев. Я еще раз обнял девушку, скользнул губами по щеке, нашел ее губы. Почему-то было интересно, закроет она глаза — нет? Глаза ее оставались открытыми. Мы простились до завтра.

Выпускной удался. Учителя говорили напутственные слова, уверяли, что нам открыты все пути-дороги, что нас, несомненно, ждет светлое будущее, что оно только в наших руках. Официальная часть закончилась вручением аттестатов. Вручили и тут же забрали:

— Застолье, вот выпьете лишку и потеряете, в сейфе они сохраннее будут, потом за ними зайдете.

Лишку, пожалуй, никто не выпил, но было и шумно, и весело. До начала праздника меня немного волновало ревностное любопытство: кого же пригласила Нелька? Но, увидев ее выбор, все волнения улеглись: мой выбор был существенно привлекательнее. Таня, в платье из тонкой белой материи, украшенной невиданными черными цветами, в туфлях на высоких каблуках была вряд ли не красивее всех. Хотя, может, это мне так только казалось. Нет, все-таки не казалось. Вокруг нас всегда был круг, одноклассники явно соревновались в остроумии, девчонки, не имевшие пар, снисходительно хмыкали, а одноклассник Юрка раз, другой, третий приглашал мою новую знакомую танцевать, просто отрывал ее от меня, кивая, мол, ты же не против? И как я мог возразить? Улыбался в ответ, мол, танцуй, мне не жалко. Ревновал, конечно.