Место на земле - [15]
Потом, когда Кирдахи создал новую труппу, я присоединился к нему и играл роль тюремщика в спектакле «Мазлум»…
Омар-эфенди продолжал свой рассказ, а я внимательно, не прерывая, слушал его. Ночь была изумительная. Мы шли по правой стороне улицы, как вдруг я заметил полицейского, приближавшегося к нам. В руке у него было что-то белое. Все ясно: это стражник прокуратуры, разыскивающий меня, чтобы вручить записку от прокурора! Я схватил Омара-эфенди за руку и потащил на другую сторону улицы.
— Что с тобой? Что с тобой? — проговорил испуганный Омар-эфенди.
— Полиция! Бежим отсюда! — прошептал я в волнении.
С этими словами я потащил недоумевающего Омара через улицу. Ночь была темная. Человек, которого я принял за полицейского с запиской, оказался простым горожанином, несшим за поясом пучок белой редьки. Я сразу успокоился. Но теперь мой друг был охвачен сомнениями. Он остановился и, глядя на меня в упор, спросил:
— В чем дело? Скажи, пожалуйста, почему ты испугался полицейского?
— Завтра все расскажу, — промолвил я. — А пока продолжим наш разговор об искусстве.
Но мой ответ не успокоил, а, наоборот, еще больше разволновал моего друга. Он заявил, что не желает больше говорить об искусстве. Больше того, он пригрозил, что немедленно оставит меня и уйдет, если я сейчас же не объясню ему, в чем дело. Да, когда-то он принадлежал к богеме, этого он не отрицает, но никогда он не был причастен к тем, кого преследует полиция, — к преступникам.
— К преступникам? — удивился я.
— А как же! Прошу прощения, но кто будет бежать от полиции, если он не убийца, не вор?
— Да что ты мелешь, Омар-эфенди? — сказал я спокойно.
— Я хочу знать всю правду! Ну, между нами говоря, кто ты? Чем занимаешься?
Еле скрывая улыбку, я ответил:
— Чем занимаюсь? Сказать по правде, мои занятия действительно связаны с преступным миром.
— Боже мой! — воскликнул Омар-эфенди в страшном испуге и стал пятиться задом.
А я не мог удержаться от смеха.
— До свидания! — холодно проговорил Омар-эфенди и стал бочком-бочком удирать от меня.
— Подожди, Омар-эфенди! — кричал я ему вслед.
Но он, делая мне знаки, чтобы я к нему не приближался, говорил:
— Пользуясь тем, что я новый человек в этом городе, ты хочешь навлечь на меня неприятности?
— Подожди, — твердил я ему, — сейчас все расскажу.
Но он, все так же пятясь от меня, сказал:
— Я тебя не знаю! Да и раньше никогда не знал!
С этими словами Омар-эфенди повернулся и побежал от меня во всю прыть. А я за ним, стараясь его удержать.
Я гнался за ним до тех пор, пока мы не попали в какой-то узкий переулок. Здесь ему преградил дорогу сержант полицейского патруля, который схватил его за шиворот и спросил:
— Откуда ты бежишь в такой поздний час?
— Да вот он, от кого я бегу! Ловите его! — крикнул Омар-эфенди.
Мне оставалось только ждать, чем все это кончится.
Полицейский сержант грубо схватил моего друга и крикнул подбежавшим полицейским:
— Задержать его!
А Омар-эфенди, глядя в испуге по сторонам, стал кричать, указывая на меня:
— Это он, это он! Я его не знаю, ей-богу, не знаю!
— Кто это — он? — спросил сержант и, увидев меня, приказал: — А ну-ка, иди сюда, милейший!
Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Твердой, уверенной походкой я подошел к полицейскому. Не успел я приблизиться, как сержант, видимо не раз встречавший меня на заседаниях судебной коллегии, щелкнул каблуками и, козырнув, отчеканил:
— Прошу прощения, господин бей!
Невозможно описать, какое удивление и ужас выражало в тот момент лицо Омара-эфенди. Все произошло так внезапно, что он не мог ничего понять.
Обратившись к сержанту, я спросил:
— Зачем ты задерживаешь этого господина, сержант?
— Жду ваших распоряжений.
— Оставь его в покое! — приказал я.
Омар-эфенди был немедленно освобожден. А сержант обратился ко мне:
— Какие еще будут указания, господин бей?
— Все! Ты свободен! — отвечал я.
Сержант щелкнул каблуками, откозырял и удалился вместе с патрульными. Мы остались вдвоем с Омаром-эфенди. Застыв от изумления, он стоял как статуя.
— Что с тобой? — окликнул я его.
— Как — что? Я ничего не понимаю! Объясни, пожалуйста, кто ты в этом городе?
И тут я рассказал Омару-эфенди все по порядку: и о том, кто я такой в этом городе, и почему я сегодня сбежал от прокурора. Мой друг посмеялся над своими внезапными сомнениями на мой счет, успокоился, и мы продолжали разговор об искусстве. Но я вскоре заметил, что в нашем обращении уже не было прежней непринужденности и простоты. Омар-эфенди стал сдержанным, перешел на «вы». Я уже не был в его глазах скромным любителем искусства. Пробило два часа ночи. Он сказал мне:
