Место, где пляшут и поют - [14]

—Плохо народ собирается, Василий Сергеевич, —сокрушенно призналась она, хлопая ресницами.

—Надо собрать, —отрывисто сказал Василиск, фокусируя взгляд над Зоиной головой, гдето среди унылых, тянущихся как кишки облаков.

—Будет сделано, Василий Сергеевич, —страстно сказала Зоя и, потоптавшись из деликатности, исчезла. Гущин расправил плечи, выпятил живот и встряхнул головой -освободившись от Зоиного внимания, он чувствовал почти физическое облегчение —как лошадь, с которой сняли переметную суму. Мысли его снова повернули в сторону малого судостроения.

Замороженный Василиск его не смущал — Гущин не признал бы Василиска за начальство даже в мундире генералиссимуса.

—Теперь, что ж —откладывается мероприятие? —с величайшим неудовольствием поинтересовался он. Василиск вздрогнул и обмяк. Глаза его, утратив фиксацию, перемешались как шарики в детском биллиарде. Виновато ухмыльнувшись, он быстро оглянулся на все четыре стороны и объяснил:

—Батюшка подводит… Обещал быть, а сам задерживается. Корреспондент приехал, торопит, говорит, может, так начнем? Да без батюшки какой же резонанс? Гущин слушал, презрительно выпятив губу. Его фундаментальная фигура, преисполненная скепсиса, увенчанная роскошной волосяной порослью, была похожа на памятник какому-нибудь вульгарному марксисту.

—Сейчас без Бога никуда, —убежденно сказал Василиск и, наморщив лоб, радостно вспомнил: — Причастившись святых таинств…

— Таинств! — передразнил Гущин. — Ты бы раньше, на партсобрании… Причастили бы тебя…

— То раньше, а то теперь, — пояснил Василиск. — Сказано же - время разбрасывать камни и время собирать…

— А партбилет-то хранишь, небось? — ехидно поинтересовался Гущин. — Вдруг опять камни разбрасывать?

—А что партбилет? —обиделся Василиск. —Я своих убеждений не стыжусь. Подлянок не делал, работал как все… от души! Между прочим, Иваныч, —сказал он, плавно соскальзывая на деловой озабоченный тон, —может, это, Сундукова уволить? Вот теперь на него из вытрезвителя бумага пришла. Что ж, и дальше будем миндальничать?

—Во-первых, —раздувая ноздри, категорически заявил Гущин, —Сундуков ушел на больничный, а работника, находящегося на больничном листе, уволить нельзя. А, вовторых, я, что, буду пахать один, как папа Карло? Вы, что, хотите завалить морг трупами? При нашем-то холодильнике? Родственники через раз отказываются хоронить! У нас уже сейчас два невостребованных покойника —решайте что-нибудь!.. В-третьих, Светлану Антоновну кто мне подсунул? Это же балласт! Мне мужика надо —с мускулами! Потрошителя!

—Мы —люди маленькие, —смиренно поведал Василиск. —Нам что скажут… Светлану Антоновну к живым опасно, и Аристарх Маркович тут по-человечески прав! Первая заповедь —не навреди!.. Ну а с вашим Сундуковым, однозначно, разбираться надо. Еще проверим, кто ему больничный дал! Установим, в крайнем случае, нарушение режима -хлесь- хлесь и в дамки! Незаменимых нет, —он облизнулся и подмигнул Гущину. Патологоанатом испугался — Василиск опять перехватывал инициативу.

— Ты погоди, Василий Сергеич, — пробормотал он. — Тут, на самом деле, разобраться надо. Правильно, Сундуков пьет. А как не пить, когда смотрим, можно сказать, непосредственно смерти в лицо! Работа такая. А потом, это… кризис у него… он, это… влюбился человек!

Безысходная страсть! Войти в положение надо —по-мужски! Василиск слабину чуял безошибочно — он твердел и распрямлялся на глазах.

— Мало ли, кто в кого влюбился, — сказал он с уклончивым выражением на лице.

—Ну, так ведь тут вся и штука —в кого! —горячась, воскликнул Гущин. —Он ведь как раз в Светлану Антоновну и влюбился! Василиск широко разинул рот и с восхищением уставился на патанатома.

— Капитально! — только и смог вымолвить он.

Внезапно открывшееся обстоятельство придавало делу восхитительный пикантный аромат. Получалось, бестолковый Сундуков влип в такую историю, что теперь его могла настичь кара куда более высшего порядка, нежели банальное увольнение. Его ждали темницы Аида и молнии Зевеса. Гурман интриги и рыцарь субординации, Василиск понял, что не вправе путаться под ногами у Судьбы. От избытка чувств он похлопал Гущина по плечам, высоко подпрыгнул и радостными зигзагами устремился к административному корпусу.

“И чего это я такое наболтал? —сконфуженно подумал Гущин. -Это ведь черт знает что -хуже Таисии! А все от внезапности —Василиск, он капитально землю роет, след берет как сука, -он вспомнил о Сундукове и сердито дернул себя за бороду. -Но Леха совсем сдал! Который день —ни слова теплого и ни грамма даже! А вдруг он, и в самом деле… бес в ребро, а?!”

По кромке кухонного стола бежал таракан. Он был деловит и отвратителен, как чиновник с особыми полномочиями. Убить его Флягин был не в силах. Именно в таких мелочах проверяется характер, с удовлетворением подумал он, и вовсе не надо ходить для этого в разведку.

Отсутствие характера не особенно тяготило Флягина —он знал, что в жизни существуют тысячи вещей куда более важных и приятных, чем характер. Сегодня его беспокоило отсутствие еды.

— Еды нет! — строго сказал он таракану, и тот застыл, задумавшись и сделав неопределенный знак усами.