Месть в коричневой бумаге - [51]

Белым нужен закон и порядок, то есть рубка голов в стиле алабамского Джорджа. Ни один черный не посочувствует ни одному милому, доброму непредубежденному белому либералу, который высунулся из “бьюика” и был забит насмерть, ибо огромное множество милых, смирных, услужливых, трудолюбивых черных тоже были забиты. Во всех подобных случаях непростительная вина заключается в черной или белой от рождения коже, как в тех древних культурах, где младенцев, по глупости принадлежавших к женскому полу, хватали за младенческие ножки, разбивали головку о дерево и выбрасывали крокодилам.

Поэтому, миссис Лоретт Уокер, ни для меня, ни для тебя никаких решений не существует – ни у твоих вождей, смиренных или воинственных, ни у политиков, ни у либералов, ни у рубящих головы, ни у просветителей. Нет ответов – лишь время, бегущее вперед. И если можно будет заставить закон и суд закрыть глаза на цвет кожи, мы, уже после своей смерти, получим хороший ответ. А иначе он будет кровавым.

Глава 13

Я остановился на подъездной дороге у дома 28 по Хейз-Лейк-Драйв в десять минут третьего. Выходя из машины, уловил какое-то движение и увидел, как из окна студии над лодочным домиком мне машет Бидди.

Взобрался наверх по наружной лестнице, она открыла, похоже в отличном настроении. На ней были мешковатые белые хлопчатобумажные шорты и мужская синяя рабочая рубашка с рукавами, отрезанными ножницами дюйма на четыре ниже плеч. На левой скуле красовался небольшой мазок синей краски, лоб был слегка забрызган желтой. Из интеркома раздавалось знакомое медленное, глубокое дыхание.

– Может быть, дело в добавочном сне, который вы мне обеспечили, Тревис. А может быть, просто хороший день. А может быть, потому, что Мори, кажется, гораздо лучше.

– Электросон? – спросил я, указывая на динамик.

– Нет. Она просто заснула, и я выключила аппарат. Так естественнее, хоть я и не считаю, будто при таком сне отдых лучше. Я взглянул на полотно, над которым она работала.

– Морской пейзаж?

– Ну наподобие. Навеяно метельчатой униолой, что растет перед домом на Кейси-Ки. Сквозь стебли видна голубая вода, они колышутся под бризом. Не знаю, почему вдруг вспомнился этот образ… Можем поговорить, пока я буду работать.

– Значит, ей намного лучше?

– Я уверена. Как ни странно, в ней что-то будто бы изменилось, когда она пропадала, а мы ее искали. По крайней мере, не нашлось никого, кто купил бы ей выпивку, и она не попала в жуткую ситуацию. По-моему, просто бродила в кустах. Но ничего не помнит. Просто, кажется.., лучше владеет собой. Том чертовски рад. Я даже думаю, завтра вечером можно было бы взять ее на открытие, но Том сомневается.

– На открытие чего?

– Вы не обратили внимание на огромное новое здание на углу Гроув-бульвара и Лейк-стрит? Двенадцатиэтажное? С массой окон? Ну, в любом случае оно там, его только построили, и над этим проектом Том трудится почти год. Создал инвестиционную группу, получил землю в аренду. На следующей неделе первые четыре этажа займет банковская и трастовая компания “Кортни”. Чуть ли не все помещения уже сданы. Том переносит свой офис на верхний этаж. В самом деле, прелестные кабинеты, декораторы работали как сумасшедшие, чтоб вовремя закончить. Завтра вечером, прямо с заходом солнца, будет нечто вроде предварительного осмотра нового офиса “Девелопмент анлимитед”, прием с барменом, поставщиками провизии и так далее. Для Мори, по мнению Тома, это не под силу, но, если завтра не станет хуже по сравнению с нынешним ее состоянием, я действительно думаю, стоит попробовать. Если увижу по поведению, что она не выдерживает, могу сразу увезти домой. Сейчас она хорошо спит, так как я заставляла ее без конца плавать.

Взглянув вниз на газон заднего двора, я увидел мужчину с бакенбардами, в комбинезоне и менонитской шляпе, управлявшего мощной газонокосилкой.

– О чем вы хотели спросить меня, Трев?

– Ничего важного. Вдруг подумал: знакомы ли вы с миссис Холтон? Дженис Холтон.

– Такая.., смуглая и живая?

– Точно.

– По-моему, нас с ней как-то знакомили. Но я ее на самом деле не знаю. То есть поздоровалась бы при встрече, но мы давным-давно не встречались. А что?

– Ничего. Я с ней виделся в субботу вечером после ухода от вас, показалось, знакомая внешность. Не стал ее расспрашивать. Думал, вы о ней что-нибудь знаете, скажем откуда она. Можно будет прикинуть, мог ли я ее раньше видеть.

– Мне действительно ничего не известно. С виду вроде бы симпатичная. Наверно, произвела на вас впечатление, раз вы ради этого не поленились приехать.

– Ничего подобного. У меня несколько загадок. Это только одна из них. Я хотел спросить о другом. Не хочется выпытывать, но не забывайте, что я как бы неофициальный дядюшка. Мать оставила вам достаточно, чтобы прожить?

Она округлила глаза:

– Достаточно! Боже! Когда она впервые узнала, что ей требуется операция, еще до болезни Морин из-за выкидыша, рассказала о своих распоряжениях каждой из нас и спросила, желаем ли мы изменить что-нибудь, пока у нее еще есть время. После папиной смерти ее финансовые дела вел какой-то невероятно умный человек, заработавший для нее кучу денег. Есть два трастовых счета, один для меня, другой для Мори. После уплаты налогов на недвижимость, юридических издержек, расходов на утверждение завещания и прочее, на наших счетах осталась фантастическая сумма, около семисот тысяч долларов! Поэтому, когда все устроилось, был продан дом в Кейси-Ки и так далее, мы начали получать какие-то сумасшедшие деньги, тысяч по сорок в год каждая. Я и понятия не имела! Они будут лежать на трастовых счетах, пока каждой из нас не стукнет сорок пять или пока нашим старшим детям не исполнится двадцать один. Если у нас не будет детей, мы после сорока пяти лет, конечно, получим всю сумму. А если будут, то каждый ребенок по достижении двадцати одного года получит трастовый фонд в сто тысяч долларов. Ну, в сорок пять уже точно детей больше не будет, а до тех пор деньги депонируются – правильно я выражаюсь? – из расчета на пятерых детей младше двадцати одного, а потом для каждого открывается трастовый счет на сто тысяч долларов, а мы получаем остаток.