Месть в домино - [37]

— Сейчас это все на своих местах, естественно.

— Ничего не пропало?

— Ничего, — твердо сказал Форде с ясно слышимой обидой в голосе.

— Хорошо, — закончил разговор Фридхолм. — Я буду у вас через… — он подсчитал в уме, сколько времени займет у него выпить кофе и съесть запеканку, а потом доехать до театра в час пик, — я буду у вас через три четверти часа. Подождите меня.

— Я никуда не ухожу, майор. Сегодня спектакль.

— Да-да, я понимаю.

Кофе успел остыть, запеканка подгорела, но зато пробок по дороге не оказалось, и Фридхолм приехал в театр на семь минут раньше, чем обещал. Форде сидел на высоком табурете в комнате, где хранилось бутафорское оружие, и занимался, похоже, личным сыском, как показалось, Фридхолму, потому что спрашивал каждого входившего и выходившего (входили и выходили постоянно — мужчины и женщины, в старинных костюмах и в джинсах, участвовавшие в спектакле, а также явно болтавшиеся без дела), не брал ли он вчера из двенадцатой ячейки кинжал средневековый, из картона, длиной двадцать три сантиметра, реквизит к опере Гаэтано Доницетти «Мария Стюарт».

Фридхолм подошел к Форде и положил руку ему на плечо.

— А, это вы, майор! — воскликнул тот. — Знаете, вы действительно оказались правы. Пока вы ехали, я посмотрел в ящиках… Я тут каждую единицу знаю, как… Так вот: одного кинжала я действительно не досчитался.

— Во-первых, господин Форде, — внушительно произнес Фридхолм, — перестаньте задавать людям вопросы, не надо пытаться выполнять работу полиции.

— Я только хотел… — начал Форде, пытаясь скинуть руку майора со своего плеча.

— Во-вторых, — продолжал Фридхолм, — почему вчера, когда я спрашивал вас о…

— Вчера все было в порядке, в том-то и дело! — старик выскользнул, наконец, из-под руки Фридхолма, отошел к двери и сделал знак «не входить» даме бальзаковского возраста, одетой в широкое фиолетовое платье с таким глубоким декольте, что под ним, казалось, разверзлась пропасть, стянутая высокими холмами.

— Вам для Багги? — спросил у дамы Форде. — Пусть придет сам.

Он закрыл дверь, повернул ключ и прислонился к притолоке.

— Вчера, — сказал он, — все оружие было на месте. Включая и то, что вернули после генеральной. Разумеется, кроме кинжала, который ваши эксперты… полагаю, нам теперь придется клеить новый.

— Ну, — нетерпеливо сказал Фридхолм. — Если кто-то взял кинжал сегодня, меня это не интере…

— Сегодня я здесь с самого утра, никто сегодня не брал ничего, чего я бы не видел и не зафиксировал в журнале, можете проверить, господин майор, если не верите мне на слово!

Гроссбух, открытый посредине, лежал на высокой конторке.

— Вы хотите сказать… — медленно проговорил Фридхолм.

— Вот именно! Ночью! Когда комната была заперта на ключ, а в театре никого не было, кроме охраны, но они тут и не ходят обычно, сидят внизу, любой может спрятаться, коридоров вон сколько, а потом прийти…

— У кого еще есть ключ?

— У меня, естественно!

— Я спросил — у кого еще?

— Дубликат висит на доске у администратора, но это расследование я уже провел вам в помощь, господин майор.

Фридхолм поморщился.

— Ночью комната администратора тоже была заперта, господин Альгерман приехал в театр в восемь с половиной, все было в порядке, и ключ от моей кунсткамеры на месте. Он и сейчас на месте, если вы захотите взглянуть.

— Вы не могли бы, господин Форде, не проводить тут самостоятельных расследований? — взорвался Фридхолм. — Я так понимаю, что, если бы сам вам не позвонил, вы так бы полиции и не сообщили о том…

— О чем, господин майор? — пожал плечами Форде, отлепился от двери, сделал несколько шагов и прислонился теперь к шкафу, где, как помнил Фридхолм, хранились алебарды старинные в количестве тридцати штук. — О чем сообщать? Что кто-то ночью украл бутафорский кинжал?

— Открыв дверь ключом — то ли вашим, то ли из комнаты администратора. А поскольку оба ключа на месте, а комната администратора не взломана… не взломана, верно?

— Нет, — мотнул головой старик.

— То кто-то, видимо, воспользовался копией, сделанной по слепку.

Фридхолм вернулся к двери, открыл, вытащил ключ из скважины и внимательно осмотрел. Ни на первый взгляд, ни на второй, пристальный, на ключе не просматривались никакие особенности, по которым можно было бы сказать, что с него снималась копия. Ни следов пластилина, ни порошка, ничего. Положив ключ на конторку рядом с гроссбухом, Фридхолм принялся осматривать замок, прекрасно понимая, что ничего увидеть не сможет, разве что кто-нибудь взламывал дверь отмычкой, но и в этом случае, если работал профессионал, увидеть следы его деятельности сможет только эксперт-криминалист, и значит, надо сейчас звонить в лабораторию, вызывать Ландстрема… и что говорить? Ах, ночью украли картонный кинжал, в точности такой, каким никак не мог быть убит несчастный Хоглунд. Да кому он сдался…

— Да кому он сдался, кинжал этот? — воскликнул Форде. — Специально подбирать ключ, ночью, рискуя попасться на глаза охране… И прятаться до утра… Нет, уму непостижимо!

— Надо было сразу мне звонить, — буркнул Фридхолм. Форде промолчал.

— Послушайте, — сказал майор, выпрямившись. Подошел к старику вплотную и посмотрел ему в глаза. Посмотрел твердо, многозначительно, с напоминанием о том, что надо, наконец, взять мозги в руки и отвечать точно, вспомнив каждую мелочь. — Послушайте, господин Форде, этот пропавший кинжал — один из тех, что позавчера участвовали в представлении «Бал-маскарада»?