Месть - [114]

— Да, это не место для яхты, — согласился иранец.

— Мы должны консолидировать свои усилия, — сказал Доннер. — Вы можете отозвать свои подразделения с Мусандамского полуострова?

— Да, если используем их для поисков на Жемчужной банке, — ответил иранец.

— Но вы не знаете этих вод, — запротестовал араб.

— А как насчет ловцов жемчуга? — спросил Доннер.

— Конечно! — воскликнул араб и возбужденно кивнул иранцу. — Наши ловцы жемчуга и рыбаки будут показывать вам путь. Они знают все рифы и кораллы в здешних водах.

— Чудесно, — одобрил Доннер.

— Спасибо, — задумчиво поблагодарил иранец, и Доннеру показалось, что тот размышляет — сколько среди ловцов жемчуга окажется саудовских шпионов? Арабы не могут не воспользоваться возможностью раздобыть свежую информацию об иранских военно-морских силах.

— Я соберу их немедленно, — пообещал саудовец.

— Придется подождать до рассвета, — возразил иранец. — Мы не можем обыскивать рифы ночью.

— Позвольте мне предложить... — начал Доннер.

— Конечно, друг мой! — возбужденно воскликнул саудовец, судя по всему, крайне довольный заключенным соглашением.

— Кое-что мы можем сделать и сейчас, — тихо сказал Доннер. — Пошлите на поиски вертолеты, оснащенные прожекторами. Осмотрите рифы вот в этом месте. — Он указал на карту, и в его голосе появились властные нотки. Не удивительно, подумал Джеймс Брюс, что добродушный с виду израильтянин взял ведение охоты в свои руки.

— Заставьте его двигаться. Не давайте ему спать. Гоните его. Он уже выдохся. Возможно, к утру он окончательно лишится сил.

Глава 28

Хардена разбудил жуткий рев скоростных морских катеров. Еще не совсем проснувшись, он с колотящимся сердцем поспешил к люку. Огни на нефтяных полях заслонил темный силуэт, где-то рядом с яхтой журчал оставленный им кильватер. Затем рев превратился в разносящееся над морем тарахтение, и силуэт исчез в красноватой дымке.

Через час после захода солнца небо посветлело. Ночная тьма была красной от близких и далеких огней, мерцавших, как сигнальные костры воинственных гигантов. Вода залива тоже покраснела, словно они отмывали в ней свои мечи.

Ночь была такой же жаркой, как день, и казалось, что горящие факелы греют воздух вместо солнца. Волнение успокоилось. Горячий северный бриз, приносивший с собой запах газа, не поднимал на поверхности воды даже ряби. «Лебедь» по-прежнему находился между нефтяными полями и темным пятном острова, где его удерживали на месте северный бриз и течение с юга. Харден накачал в раковину камбуза немного морской воды и промыл глаза. Вода пахла нефтью. Затем он продолжил читать раздел, озаглавленный «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ»:

«Кораблям не следует заходить в район, расположенный примерно в 14 1/2 милях от берега и простирающийся с востока от Джазират-Халул к юг-юго-западу, по причине обилия буровых установок, нефтяных вышек, швартовочных буев и многочисленных подводных трубопроводов...»

Харден, покинув Жемчужную банку, вышел на юго-восточную окраину района сплошных буровых установок и нефтяных вышек, который протянулся почти на двадцать пять миль до острова Халул. Нефтяники работают на установках ночью и днем. Он перечитал раздел несколько раз, пытаясь заставить свой изнуренный разум вникнуть в подробности.

"Примерно в 17 милях к югу от Джазират-Халул а лежит банка со средней глубиной 10,4 м (34 фута).

В самой мелководной части банки на картах обозначена 90-футовая заброшенная и неосвещенная буровая установка. Каждая буровая установка ОСВЕЩЕНА и имеет ЗВУКОВОЙ СИГНАЛ на случай тумана...".

Харден поднял малый стаксель, но грот оставил свернутым. Стаксель понесет его достаточно быстро, а большой грот будет только закрывать обзор. На юге в небе кружилось множество вертолетов и самолетов, и по воде скользили отблески их прожекторов.

Белый парус будет чертовски хорошо заметен в свете прожектора. Харден привязал к концу стакселя-фала канат и протянул его в кокпит, где привязал так, чтобы он находился под рукой; затем направил яхту правым галсом к северо-западу.

Впервые за три месяца его не волновала проблема скорости. Он был рядом с судоходными линиями, по которым должен был пройти «Левиафан» — судя по огням на танкерах, — но сначала нужно найти укрытие, чтобы спрятать тридцативосьмифутовую лодку на двенадцать часов. Каким должно быть это укрытие, он не имел понятия. Он даже не был уверен, что такое место существует. Найти его будет проще, если неторопливо двигаться на скорости два или три узла сквозь багровую тьму. Однако время работало против него. На поиски укрытия осталось меньше десяти часов.

Иранский офицер и капитан Огилви были моряками современной выучки, привыкшими к плаванию в открытых морях. Но они совершили одну и ту же ошибку. Водоизмещение «Лебедя» составляло 16120 фунтов — около восьми тонн, — и яхта весила меньше, чем несколько звеньев якорной цепи «Левиафана». Даже с полной нагрузкой ее осадка была меньше семи футов. И все же — это было глубоководное судно, миниатюрный корабль с жестким килем, и Харден боялся сесть на мель не меньше, чем капитан любого танкера.

Столкнувшись с неприятной альтернативой: либо вернуться на Большую Жемчужную банку, либо углубиться в пагубные нефтяные поля, — Харден не видел выбора. Он больше не совершал короткие переходы от берега к берегу. Он оторвался от суши, которую теперь рассматривал скорее как помеху, а не цель плавания. Его стихией стали глубокие воды. Мели, банки и коралловые рифы — последнее место, где он станет искать убежище.