Месть Шарпа - [86]

— Давай. Может, встретимся на полпути.

Харпер неловко кивнул и побежал к трапу. Шарп повернулся и быстрым шагом двинулся к трактиру. Незачем затягивать прощание. Хлопали на ветру паруса.

Шарп расплатился за постой с трактирщиком, навьючил нехитрый скарб на свою новую лошадь и вскочил в седло. Запахнув штатский коричневый плащ, стрелок поправил на плече ремень винтовки и палаш на боку. Пора. Он выехал на дорогу, не оглядываясь на бухту, волны которой бороздило судёнышко, увозящее в Англию Харпера и Фредериксона. Шарп скакал прочь от моря, прочь от Англии вперёд, туда, где худенькая женщина до боли в глазах всматривалась в пустой тракт. Там будущее Шарпа. Не в Дорсете, не в армии мирного времени, а в Нормандии, где, возможно, однажды его франкоговорящий сын получит в наследство от отца старый английский палаш, а от матери — красный рубин императора.

Шарп прищёлкнул языком и пустил коня рысью. Больше никакой войны, никаких солдат, никакого страха. Никакого Императора, никакого Харпера, никакого дыма, затягивающего поле битвы. Никаких сомкнутых рядов, никаких походов по раскисшим от дождя просёлкам, никаких стрелковых цепей. Никаких кавалерийских разъездов на рассвете и сторожевых постов в сумерках. Лишь Шарп, Люсиль и тот затеплившийся между ними огонёк чувства, что, как стрелок надеялся, обогреет их до конца жизни. Конь стучал копытами по французской дороге, унося Шарпа от всего, за что стрелок сражался много лет. Женитьба, родина, дружба, враг… Всё кануло в Лету, смытое девятым валом.

Яростным девятым валом мести Шарпа.

Историческая справка

Багаж Наполеона действительно затерялся в неразберихе, последовавшей за первым отречением императора, только случилось это не в Бордо. И за Тулузу Веллингтон дрался, не ведая, что мир уже подписан, а узнал лишь спустя два дня после боя. Так уж медленно тогда доходили новости.

Ход сражения описан в книге точно, насколько позволяют источники. В наши дни о драке за Тулузу вспоминают чаще всего из-за преждевременной атаки испанцев, которая обратилась для них кровавой бойней. Гребень, за который почти двести лет назад бились и умирали французы, англичане, испанцы, португальцы, давно застроен и превратился в предместье Тулузы.

Императорские армии на севере и юге Франции были распущены, выбросив на дороги Европы толпы людей, умеющих только убивать. Окончание долгой войны знаменовало окончание целой эпохи, эпохи солдат и полководцев. В армии Веллингтона, возможно, лучшей армии, которую Англия имела со времён Столетней войны, армии, переигравшей маршалов Наполеона на Пиренейском полуострове, больше не было нужды. Весной 1814 года она перестала существовать. Её солдатами пополнили гарнизоны колоний и метрополии, безжалостно бросив на произвол судьбы их спутниц жизни. Женщинам, безропотно сносившим наравне с мужьями тяготы походов, предложили возвращаться по домам. По каким домам? Такие мелочи армейских начальников не волновали. Кое-кому из солдат удалось ускользнуть от профосов и соединиться с семьями, но таких счастливчиков было крайне мало.

Назначенный британским послом в Париже Веллингтон перед отъездом на Венский конгресс приобрёл под официальную резиденцию особняк сестры Наполеона, Полины. В нём посольство Великобритании помещается и по сей день. Немало опытных офицеров продали в то время патенты, искренне полагая, как и Шарп, что навсегда вешают оружие на стену. Однако уже в феврале 1815 Наполеон сбежит с Эльбы, и начнутся прославленные «100 дней», которые приведут его в неглубокую долину на полпути к Брюсселю. Там Веллингтон не раз пожалеет о том, что с ним нет его закалённых ветеранов Бадахоса и Виттории. Но Ватерлоо — это другая история.

Перевёл Владис. Танкевич

Октябрь 2012- декабрь 2012 года