Месть - [5]

Нет, подумав, решила она, это, конечно, просто невозможно. Он лично звонил в кабинет Ричарду и устроил ему разнос, а потом объявил о его смещении с должности. Буквально несколько часов спустя он сам звонил ей и сообщил о назначении. Ричард, правда, оставался инспектором, но инспектором Муниципального суда, а это можно было рассматривать, как понижение в должности. Рассказывали, что Фаулер пришел в ярость от одного слишком мягкого приговора, вынесенного в связи с каким-то ужасающим сексуальным преступлением, и вломился в апартаменты судьи Реймонда Фишера. Он нашел Фишера в ванной комнате. Сорокалетний судья сидел за туалетным столиком и нюхал кокаин. Одной из причин, по которой Лили хотела получить место судьи, был тот факт, что самые худшие и скользкие плавали по поверхности, как плавает масло на поверхности воды. Они были непотопляемы и неприкасаемы, их темные тени омрачали жизнь всем, кто был ниже их по положению. Судью Фишера застигли за употреблением кокаина, а с должности сместили Фаулера. Вот оно — совершенное и непредвзятое судейство!

В глубине бара, возле входа в женский туалет, Лили обнаружила телефон. Она была уверена, что это женский туалет, на нем должно быть какое-то экзотическое имя — вроде Бванагэлс, или что-то в этом роде. Она была в этом баре много раз, но никогда еще не пила текилу. Алкоголь разгуливал по ее крови и качал ее, как корабль во время шторма. Она поискала на двери фигурку в юбке и не найдя таковой, решила наудачу вломиться в туалет. Первой, кого она там встретила, была Кэрол Абрамс.

— Лили, — пропела ей маленькая блондинка, — примите мои поздравления по случаю повышения. Это была совершеннейшая неожиданность.

Она потрепала Лили по плечам своими ухоженными ручками с розовыми наманикюренными ногтями. При этом движении ее аккуратно подстриженные волосы сместились вперед, и Лили скорее угадала шестым чувством, чем увидела, как эти волосы ровно, волосок к волоску, легли на прежнее место, словно притянутые невидимым магнитом. Отбросив со лба непослушную прядь, Лили увидела дешевый лак на своих ногтях и непроизвольно спрятала руки за спину.

— Я не скажу, что сама не мечтала о таком повышении, — продолжала Кэрол. — Нет, не буду отрицать, мне хотелось занять это место. Но я счастлива, что оно досталось именно вам, женщине, а не какому-нибудь идиоту, который будет сидеть у себя в кабинете и целыми днями мастерить бумажные самолетики. Вы же понимаете, что я хочу сказать?

Лили зашла в кабинку, закрыла дверь и тщательно заперла ее на задвижку. Кэрол Абрамс могла последовать за ней и даже открыть дверь и продолжить разговор. Ее совершенно не смутил бы вид Лили на унитазе, со спущенными колготками. Неутомимая и блестящая Кэрол была сущим наказанием для любого отдела. В зале суда она буквально изматывала судью, жюри, адвокатов и весь состав суда до последнего человека.

— Я не знаю, как вы относитесь к Фаулеру, но я бы не сказала, что в восторге от его смещения. Я хочу сказать, что этот человек точно знает закон, правда, совсем недавно он был выведен из равновесия и потерял контроль над собой. Ведь каждый понимает, что нельзя сходить с ума и преследовать судью за не понравившийся тебе приговор. Боже мой, я думаю, что он очень страдает от понижения в должности. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Кэрол, почему бы нам не обсудить это завтра? — сказала Лили.

Спуская воду, Лили подумала, что ей не хочется выходить, пока за дверью стоит Кэрол, и она пожалела, что спустила воду. Лили хотелось сказать ей в лицо одну вещь. Вот сейчас она откроет дверь и скажет ей прямо в глаза, что Фаулер знает об этой жизни то, чего она, Кэрол, при всей ее сверхактивности не узнает никогда, но…

Лили открыла дверь и никого не увидела. Кэрол ушла. Боже, благодарю тебя за маленькие радости.

Осмотрев в зеркале свое помятое лицо, она вытащила из растрепавшейся прически шпильки, пригладила свои ярко-рыжие волосы щеткой, подкрасила губы помадой, попыталась наложить на веки тени. Потом подошла к телефону и позвонила своей тринадцатилетней дочери.

— Шейна, это я.

— Секунду, мам. Я только скажу Шарлотте, чтобы она подождала у телефона.

Лили подумала, какое безумие, что у девчонки в таком возрасте уже есть своя собственная телефонная линия и что она, мать, вынуждена чего-то ждать; но папочка…

— Почему ты звонишь?

От удивления Лили широко открыла глаза и отступила на шаг от телефона. С каждым днем Шейна становится все саркастичнее. Лили помнила, каково приходится девочке, когда она переживает наступление зрелости, и изо всех сил старалась понять свою дочь, думая, что это всего лишь преходящие юношеские выкрутасы.

— Ты готовишь уроки или просто болтаешь по телефону? Что делает папа?

— Шарлотта помогает мне по телефону разобраться с домашним заданием. А папа спит на диване.

Лили представила себе привычную картину: в раковине навалены грязные тарелки, телевизор надрывается во всю мочь, а этот… вытянувшись, дрыхнет на диване и храпит на весь дом. Именно поэтому Лили последнее время стала часто задерживаться на службе. Джон спит перед телевизором, Шейна часами болтает по телефону, сидя в своей комнате. Вряд ли стоит спешить домой.