Месть по-французски - [46]

Николас почувствовал, что на лицо его легла тень. Значит, она наклонилась над ним. Он ощущал исходящий от нее слабый запах цветов и щелочного мыла.

— Николас, — сказала Жаклин после долгой паузы.

Блэкторн открыл глаза, ожидая увидеть ствол ружья, глядящий прямо ему в лицо. Но Жаклин просто стояла рядом. Она была похожа на пастушку; в руках у нее было не ружье, а тяжелая корзина.

Блэкторн сел и молча уставился на нее. Ей удалось принять ванну — волосы были влажными, и отдельные пряди, высыхая, завивались. Она что-то сделала со своей одеждой: рукава платья были укорочены — наверное, тем ножом, который он ей оставил. Верхние две пуговицы были расстегнуты, и он в жизни не видел ничего более эротичного, чем эти два дюйма влажной розовой кожи у ворота.

— Ты испытываешь меня, дорогая, — медленно сказал он. — Если ты действительно не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, то постарайся не выглядеть столь прелестно.

Жаклин покраснела. Он не думал, что она на это способна. Но она быстро овладела собой, и на ее лице вновь появилось выражение холодного упрямства, которое ей так не шло.

— Я принесла тебе обед.

— Правда? Очень мило с твоей стороны. Что же подвигло твою темную душу на этот акт христианского милосердия?

Он протянул руку к корзине, но Жаклин не отдала ее.

— На твоем месте я бы воздержалась от рассуждений о моей душе. Твою ведь чистой никак не назовешь.

— Справедливое замечание. Ты ведь никого пока не убила, как бы сильно тебе этого ни хотелось. В отличие от меня. Хотя на этот раз моя жертва, кажется, пока жива. — Блэкторн взял корзину у нее из рук и заглянул в нее. — Ну, для одного еды тут слишком много. Ты разделишь со мной трапезу? Или я чересчур оптимистичен?

Жаклин заколебалась:

— Боюсь, что у меня нет выбора. Ты ведь мне не веришь?

— Ни капельки, — согласился он. — Так и будешь мне солнце загораживать или все-таки присядешь?

Жаклин села, решив, что нет смысла выводить его из себя по мелочам.

— Мне особенно не из чего было готовить, — оправдывалась она, пока он доставал из корзины горячий хлеб, масло и сыр.

Николас обратил внимание, что она положила в корзину бутылку вина из ящика, который притащил Тавви. «Наверное, рассчитывает напоить меня, — подумал он, усмехнувшись про себя. — Думает, что с пьяным со мной легче справиться. Только одной бутылки ой как мало!»

Жаклин достала нож. Как Николас и предполагал, он стал значительно острее. Они молча ели, слушая журчание реки, вздувшейся от выпавших дождей, и легкий шум ветра в листьях деревьев. Николас наблюдал за ней через полуприкрытые веки. Такой вкусной еды он не ел вот уже лет двадцать. «Странно все-таки, — думал он, — мы смертельные враги, она боится и ненавидит меня, а на душе у меня так покойно и мирно…»

Он сам разрушил этой покой, отнюдь этого не желая.

— Почему бы тебе не рассказать мне, как ты попала в услужение к моей кузине Эллен? — спросил он. — Ты ведь сказала, что не была в монастыре. Как же ты провела эти годы после начала Террора?

Ее лицо побелело. Он никогда не видел ничего подобного, хоть и слышал, что такое бывает. У Жаклин была прелестная, просто фарфоровая кожа с легким налетом румянца. А сейчас ее лицо стало просто пепельного цвета.

— Наше однодневное перемирие отнюдь не означает, что я намерена развлекать тебя, — проговорила она сквозь зубы.

«Еще как развлечешь!» — усмехнулся про себя Блэкторн, но не стал раскрывать перед ней своих планов. Вместо этого он спросил:

— Выпьешь вина? Ты забыла кружку, поэтому нам придется пить из горлышка.

Он сделал пару глотков. Грешно было пить подобным образом такой отличный кларет, но удовольствие он все равно получил не меньше, чем если бы выпил его из ирландского хрусталя в одной из гостиных Лондона.

— Спасибо, не хочу, — ответила Жаклин.

Она попыталась встать, но Николас схватил ее за руку.

— Пей, — обманчиво ласково сказал он.

Она не пошевелилась.

— Ты обещал не дотрагиваться до меня.

— Делай, что тебе сказано, и я тебя отпущу.

Жаклин взглянула на него. В его глазах бушевала с трудом сдерживаемая ярость. «В ее глазах такая бездонная глубина, что в ней при желании можно утонуть, — подумал Николас. — Если, конечно, человек с причудами. К счастью, я к таким себя не отношу».

— Один глоток, Жаклин, и я тебя отпускаю.

Она взяла бутылку свободной рукой, поднесла ко рту и глотнула. Николас наблюдал за ней с каким-то смешанным чувством. Почему-то ему хотелось, чтобы она и дальше отвергала его, чтобы их противоборство продолжалось.

В конце концов он отпустил ее, хотя больше всего на свете ему хотелось прижать ее к себе, и холодно улыбнулся.

— Это было не так-то трудно сделать, не правда ли? Жизнь вообще становится проще, если жить мирно.

Жаклин вскочила на ноги, опрокинув бутылку. Темная струя разлилась по земле, быстро впитываясь в нее. Блэкторн наблюдал за этим с легким сожалением.

— Я никогда не примирюсь с тобой! Никогда!

— Почему же ты согласилась на перемирие?

Жаклин улыбнулась. Ее улыбка могла бы превратить в прах любого, но не Николаса Блэкторна.

— Чтобы усыпить твою бдительность! — огрызнулась она. Не сказав больше ни слова, она ушла.

Николас повернулся и молча с восхищением глядел ей вслед. Если все французы столь решительны, англичанам повезло, что Наполеон согласился заключить мир в Амьене!