Месть пляшущих человечков - [20]

Вдовину надоело нытье Чекурина, он грубо схватил его под локоть и выволок из купе.

– Пойдем. Вещи после соберешь, – подталкивая Влада в спину, произнес Вдовин.

Мы гуськом двинулись в обратный путь. Чекурин приуныл. Он почти бежал впереди всех, подгоняемый решительной рукой Петра Аркадьевича. Я замыкала шествие. Купе, которое указала нам проводница, было действительно свободно. Вдовин втолкнул Чекурина внутрь, дождался, пока туда же войду я, и закрыл за нами дверь на замок.

– Что происходит? – еще более испуганным голосом спросил Влад. – Вы что, собираетесь меня бить?

От такой догадки у него аж волосы дыбом встали. Он забился в дальний угол купе и прижал руки к груди, будто надеялся таким образом защитить свое тщедушное тело. Наблюдая за действиями Чекурина, я все больше склонялась к мысли, что к запискам шутника он не имеет ровным счетом никакого отношения. «Кишка тонка» – это как раз о таких, как он. Но не останавливаться же на полпути? Думаю, к тому же выводу пришел и Вдовин. Тяжело вздохнув, он уселся напротив Чекурина и брезгливо произнес:

– Прекрати жаться в угол, как институтка в компании насильника. Будешь паинькой, никто тебя не тронет. Обещаю.

– Что я должен сделать? – визгливо спросил Чекурин.

– Всего лишь ответить на пару вопросов. Советую отвечать с максимальной долей откровенности. От этого зависит твоя дальнейшая судьба. До тебя дошло?

– Я все скажу, – пролепетал Чекурин, все еще не понимая, что происходит.

– Где моя машина? – выдал пробный вопрос мой клиент.

– Машина? Какая машина? – удивленно воскликнул Влад.

– Та, что ты угнал, – спокойно пояснил Вдовин.

– Я? Я угнал?! – вопрос прозвучал на такой высокой ноте, что мы с Вдовиным дружно поморщились.

– Не валяй дурака, – посоветовал Вдовин. – Все равно придется признаваться. Лучше уж мне, чем полиции.

– Полиции? – взял еще октавой выше Чекурин. – Вы собираетесь сдать меня в полицию?

– Прекрати визжать! – гаркнул Вдовин.

Окрик подействовал. Чекурин зачастил:

– Послушайте, дядь Петь, произошла ошибка. Какая-то чудовищная ошибка. Я никогда не посмел бы посягнуть на вашу собственность. Вы же мне как отец! Да я понятия не имел, что у вас машину угнали. Когда это случилось? Я докажу, что непричастен к угону. И вообще, для чего мне это нужно?

– Вероятно, для того же, для чего ты спалил мой загородный дом, – не повышая голоса, ответил Вдовин.

– Что? Дом? Что значит «спалил»? Дядь Петь, о чем вы? Да я на пушечный выстрел к вашему дому не приближался. – Чекурин вытаращил глаза. – О пожаре я слышал, но даже представить себе не мог, что вы на меня подумаете.

– А на кого, по-твоему, я должен был подумать? – вкрадчиво спросил Вдовин.

– Понятия не имею. На садовника своего. На шпану местную. Или на бомжей, – протянул Влад.

– Вот, значит, как ты задумал. Спалить дом и на Силантьича вину свалить? – в голосе моего клиента прозвучала сталь.

Чекурин это уловил и принялся с жаром доказывать свою невиновность:

– Дядь Петь, да меня же и в городе в этот момент не было. Я ж только что вернулся. Вернее, даже не вернулся еще. Вы ж сами свидетель, вот он я, в поезде еду. Сами посудите, где я, а где ваш дом, – снова зачастил он. – Если вы думаете, что я это из-за денег, то напрасно. Отец обещал мне ссудить столько, сколько надо, чтобы с вами расплатиться. Хотите, позвоните ему, сами спросите.

– Верни то, что задолжал, и будешь жить спокойно, – произнесла я, вклиниваясь в разговор.

– Да я ж говорю, все верну. Могу даже сегодня, если ждать не хотите. Только отцу позвоню, он сразу всю сумму переведет. А желаете, он наличкой на вокзал привезет? – перебегая взглядом с меня на Вдовина, выдвинул предложение Влад.

Дальнейший разговор для меня интереса не представлял. Я специально произнесла фразу из записи, чтобы понаблюдать за реакцией Чекурина. Теперь мне окончательно стало ясно, что ни к запискам, ни к угону машины, ни к поджогу Чекурин отношения не имеет. Даже Вдовин, услышав знакомую фразу, отреагировал более эмоционально. Чекурин же даже не понял, что это может относиться не к создавшейся ситуации. Он искренне принял мои слова на свой счет. Разговор шел о долге, по крайней мере, Влад так считал, и отреагировал он соответственно.

– Можете отпускать его, – обратилась я к Вдовину. – Это не наш вариант.

– Думаете? – произнес тот.

– Уверена, – ответила я.

– Что? Какой вариант? – подал голос Чекурин, шестым чувством поняв, что гроза миновала. – Что произошло, дядь Петь? У вас неприятности?

– К твоему счастью, тебя это не касается, – отмахнулся от него Вдовин, а для меня добавил: – Придется начинать все сначала. Хотя я и раньше считал, что Владик – не подходящая кандидатура.

– К чему не подходящая? – продолжал допытываться Влад.

Теперь, когда он понял, что ни бить, ни истязать его не собираются, в нем проснулось любопытство. О недавнем страхе Чекурин забыл с легкостью младенца, прекращающего плач, как только дали соску.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – назидательно проговорил мой клиент. – Возвращайся в свое купе и забудь обо всем, что здесь произошло. Надеюсь, повторять не придется?

Чекурин подскочил с места, отодвинул задвижку на двери и, не прощаясь, испарился. Мы остались сидеть, размышляя каждый о своем. В купе было жарко. Кондиционер не работал, а окно, как назло, заклинило. Вдовин несколько минут промучился с ним, потом махнул рукой, сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, чтобы хоть немного охладиться. Внимание мое привлекла татуировка на правой руке Вдовина. Выгнув шею, чтобы было лучше видно, я пригляделась внимательнее и рассмотрела изображение сердца, пронзенного стрелой. В центре этого шедевра неумелой рукой было выведено: «Светлана». Указав глазами на предплечье, я спросила: